Читать книгу "Разведка боем - Александр Быченин"

Черный археолог, пусть и не чурающийся контрабанды, далеко не пират, хотя и совершает противоправные деяния. Зачастую это образованный человек, не обделенный мозгами — тупому в бизнесе делать нечего. Местоположение добычи еще нужно вычислить, а значит, необходимо умение работать с информацией, сопоставлять и анализировать факты, с головой зарываясь в архивы. Космос велик, и если координаты крупных стычек и оборонительных поясов общеизвестны, то определить расположение конкретного корабля или орбитальной крепости — та еще задачка. Подготовительная работа, как правило, занимала вдвое больше времени, чем само путешествие к вычисленному объекту и его грабеж. С одной стороны, с интеллигентными людьми дело иметь проще — вряд ли такой персонаж примется палить из автомата в представителей власти. С другой стороны, сложнее: нельзя просто закидать отсеки корабля гранатами и потом добить уцелевших или тем паче расстрелять корыто из главного калибра фрегата. Черный археолог подлежит задержанию, а не уничтожению. А посему приходится работать специально обученным малым абордажным группам.

Двойка сержанта Иванова сейчас размеренно движется по коридору жилого сектора, занятая привычной работой. Иванов с парализатором контролирует возможные перемещения членов экипажа. Рядовой Лемаев вышибным зарядом проделывает в двери дыру и закидывает в каюту гранату-«глушилку». Немудреный ритуал повторяется энное количество раз, согласно числу «апартаментов». Попавшие в зону действия «глушилок» пассажиры теряют дееспособность примерно на полчаса. Этого времени с избытком хватает, чтобы нацепить на всех попавших под раздачу наручники и дождаться стыковки с фрегатом. Далее в дело вступает призовая команда, волокущая пленников и трофеи на патрульное судно.

Параллельно Николаев и Бергер при помощи спецкомпа взламывают замок люка в защитной переборке, проникают в реакторную и захватывают дежурную вахту мотористов.

Тем временем мы с Черенковым пересекли «предбанник» шлюза и по длинному коридору от кают-компании дошли до ходовой рубки, где и уперлись в броневую плиту. Прислонив к замку спецкомп, я запустил программу взлома. Через пару секунд в утробе люка что-то щелкнуло, и он утонул в переборке. Тут же навстречу нам хлестанули автоматные очереди. Не ожидавшего подобного приема Черенкова отбросило ударами двух пуль в грудь и третьей по шлему, я же оперативно распластался на палубе, укрывшись за комингсом.

— Рик, ты охренел?! Ты чего творишь, скотина?.. — в бешенстве заорал я, лихорадочно нашарив «глушилку». — Порву ведь на британский флаг!!!

В ответ снова расчетливыми короткими очередями захлопал автомат. Ну я вам сейчас покажу, хлопчики… Свернув голову «глушилке», я забросил ребристый цилиндрик в рубку. Дождался яркой вспышки, смягченной поляризованным забралом шлема, и рывком из положения лежа закинул тело в люк. В момент броска баллистический компьютер активировал защитное поле, однако ударов пуль я не ощутил. Плюхнувшись на пузо, тут же откатился прочь с линии огня. За мгновение комп засек три цели, две из которых — в кресле пилота и на командирском месте — классифицировал как неопасные. Они были полностью дезориентированы и с трудом воспринимали происходящее. А вот третий человек в рубке явно крепкий орешек.

Скафандра на нем я не обнаружил, но однозначно была какая-то защита. Он меня видел, и ствол автомата поворачивался в мою сторону, пускай и не слишком уверенно. Не дожидаясь выстрела, я всадил заряд парализатора ему в грудь, однако противник словно и не заметил попадания. Указательный палец на спусковом крючке напрягся, в это мгновение я перекатом ушел вправо, выпустив из рук бесполезный парализатор, и тут же прыгнул. Ударил всем телом, впечатав оппонента в стену. Не дав вражине опомниться, боднул его шлемом в лоб и для верности воткнул колено в солнечное сплетение. Этого оказалось достаточно, и противник бесформенной массой сполз по стенке.

Приблизившись к отоваренному «глушилкой» Рику, я без заморочек вколол ему прямо через одежду стимулятор. Спустя несколько секунд тот перестал трястись, как эпилептик, и с затаенным страхом и одновременно с каким-то облегчением уставился на меня.

— Что тут происходит? — поинтересовался я, пригвоздив археолога к креслу тяжелым взглядом. — Ты совсем страх потерял? Что это за тип с автоматом?

— Эт-то К-к-к-курт С-с-содерберг, — выдал тот, лязгнув зубами от страха. — К-к-к-кличка В-в-в-веревка…

— Успокойся!

— Он… Он мне угрожал, заставил идти в систему эпсилон Индейца. Надеялся найти тут что-то очень ценное. Я не знаю, откуда у него сведения, и не знаю, что он точно хочет найти. Но последнюю неделю он вел себя как сумасшедший — на людей кидался, начал таскаться всюду с автоматом и генератором поля…

Понятно теперь, почему парализатор его не взял, да и «глушилка» тоже. Не понятно только, что его заставило так нервничать. А ну-ка, что это у него из кармана торчит? Карта, всего лишь древняя ключ-карта. Ничего особенного.

Ожил передатчик — сержант Иванов доложил об окончании зачистки жилого сектора. Тут же в разговор вклинился Николаев — у него тоже дела шли нормально. Н-да… Я таким успехом похвастаться не мог.

— Вытяни руки перед собой, — приказал я пленнику и извлек из кармана «разгрузки» полоску одноразовых наручников.

Тот, понятно, возражать не стал и терпеливо перенес экзекуцию. Затем я для надежности нацепил такие же наручники на пилота и бесчувственного отморозка. Ключ-карта перекочевала в мой собственный нагрудный карман. Осмотрев Веревку внимательнее, больше ничего стоящего не обнаружил — обычные мелочи, каких полно в карманах любого космонавта. Его автомат валялся рядом — «Манлихер R-315», гражданская версия под слабенький унитар калибра 5,56 мм, но переделанная под фулл-авто. Что незаконно, кстати. Судя по всему, загадочный Курт Веревка Содерберг пиратом не был. Он скорее походил на мелкого уголовника, умудрившегося где-то натолкнуться на что-то ценное, и этим ценным отчаянно не хотел ни с кем делиться. Вот и нервничал, даже стрелять начал.

В коридоре что-то зашуршало, затем до слуха моего донеслась невнятная ругань — Черенков очнулся. Хоть в него и попали из гражданской игрушки, полновесный удар трех пуль даром не проходит — как минимум обеспечены компрессионные переломы нескольких ребер и сотрясение мозга. Жив остался, и то хлеб. Будь у Веревки что-то типа «вихря» — и кранты, насквозь прошило бы…

Со стороны правого борта послышался скрежет и короткий удар — фрегат «Отважный» пристыковался к плененному «археологу». Кавалерия прибыла.

Глава 1

Система Вольф-1061, планета Бурная, база космофлота «Северная»

21 февраля 2535 года

Привычно измерив шагами центральный коридор штаба дивизиона, в этот предполуденный час изрядно забитый спешащим по своим надобностям служивым народом, я вошел в ставший уже родным брифинг-зал. Занял крайнее правое кресло в первом ряду, на спинке которого красовалась табличка «кап. — лейт. Тарасов А. А.».

На первый взгляд зал, рассчитанный на пятьдесят мест, был пуст. Однако более пристальное изучение полумрака помещения, предназначенного для предварительного инструктажа абордажных групп, выявило наличие в нем еще четверых незнакомых военных. По извечной войсковой привычке в новом месте они стремились обратиться в невидимок — просто так, осторожности ради и сохранения возможности маневра для. Сам такой же. Это я местный, а потому и завалился так нагло в зал и уселся в именное кресло, никого и ничего не опасаясь. Хотя поводы для раздумий присутствовали. Судите сами: внезапный вызов в середине дня, да еще и без остальной команды, две недели, оставшиеся до отправления в патрульный рейд фрегата «Отважный», к каковому я как офицер Морской пехоты ВКС Федерации был приписан вкупе с вверенным подразделением, плюс полное отсутствие каких-либо слухов среди личного состава. По совокупности признаков можно смело утверждать, что намечается нечто из ряда вон. Впрочем, годы службы давно отучили строить какие-либо предположения. Проще дождаться начальства, уж оно-то, родимое, снимет все вопросы. Или не снимет — это как получится. Зависит от степени секретности задания, настроения старшего по званию, тяжести похмельного синдрома капитана первого ранга Борщевского и множества иных, зачастую неочевидных, факторов.