Читать книгу "Вампирский клуб вязания - Нэнси Уоррен"

В квартире свет тоже не горел.

Вход напрямую в квартиру находился в переулке за магазином. Я вновь пошла по улице, таща за собой чемодан мимо «Антиквариата Пенни-фартинг». Взглянув на витрину, я заметила, что натюрморт с изображением миски фруктов и мертвой рыбы за полгода моего отсутствия так и не продали. Как и изогнутый комод, на котором стоял серебряный чайный сервиз.

Я покатила чемодан к «Бишоп Митр», пабу на углу Нью-Инн-Холл-стрит. На деревянной табличке был высечен год открытия – 1588-й. Когда-то там подавали эль королю Карлу II, скрывавшемуся во время Английской революции, а теперь заведение переквалифицировалось в гастропаб. Напротив стояла церковь Святого Иоанна, рядом с которой располагалось старинное кладбище.

Я завернула за угол, прошла вдоль одной из стен паба и очутилась в переулке за магазинами. Он был таким узким, что по нему едва могла проехать машина. Везде висели знаки «Стоянка запрещена».

Я дошла до дома бабушки. Ее крошечный древний автомобиль стоял на столь же маленькой парковке, куда она его чудом втиснула. Я открыла деревянную калитку и по узкой, извилистой тропинке прошла через небольшой сад на заднем дворе. Бабушка выращивала в основном полевые цветы и зелень для кухни. Судя по всему, грядки давно никто не поливал, и сорняков на них было много. Пока я шла, моей ноги коснулась разросшаяся лаванда. Я ненадолго остановилась, вдыхая нежный аромат розмарина, лаванды, тимьяна и роз и слушая гудение пухлых, счастливых пчел. Казалось, запущенность сада их ничуть не огорчала.

Я добралась до двери и позвонила в домофон: вдруг в квартире кто-нибудь есть? Никто не ответил. Я попробовала еще раз, зажав пальцем кнопку звонка на втором этаже. Безрезультатно.

Я вытащила телефон и уставилась на него, не зная, что делать дальше. Никакого запасного плана у меня не было.

Оставив чемодан у двери, я вернулась на Харрингтон-стрит и миновала магазин рукоделия, направившись в чайную «Бузина». Заведение принадлежало двум сестрам Уотт: они уже десятки, если не сотни лет заваривали чай и пекли сконы[1] и другие традиционные английские лакомства. Сестры знали всех и вся в районе, а еще были близкими подругами бабушки. Если бабушка ушла в гости, я могла дождаться ее здесь.

Я зашла в теплое знакомое помещение. Старшая сестра Уотт, Мэри, подняла на меня взгляд. На ее лице было привычное вежливое выражение («Что хотите заказать?»), однако, стоило ей узнать меня, она тут же погрустнела.

– Люси, это ты?

– Да. Как дела, мисс Уотт?

– Неплохо, милая.

Однако по мисс Уотт этого было не сказать: она казалась встревоженной чуть ли не до состояния паники. Она огляделась по сторонам, словно ища помощи, но в чайной, кроме нее, были лишь я и семья французских туристов.

– Бабушки нет дома, – сказала я. – Можно подождать ее у вас?

Мисс Уотт прикрыла рот руками. Она вышла из-за стойки и отвела меня к самому дальнему от ее единственных посетителей столику.

– Ох, так ты не знаешь… Милая, садись. Я принесу тебе чай.

Меня не покидало ощущение, будто что-то не так, и теперь оно только усилилось.

– Не знаю о чем? Что случилось?

Мисс Уотт медленно покачала головой. Ее глаза наполнились слезами. Живот у меня свело от страха. Я, даже не осознавая, что делаю, больно шлепнулась на твердый деревянный стул.

– Люси, мне так жаль, – произнесла мисс Уотт. – Твоей бабушки больше нет.

– Нет, – прошептала я. – Не может быть. Я только что видела ее на улице.

От женщины словно веяло скорбью. Она покачала головой.

– Наверное, это был кто-то похожий на нее.

Я точно знала, что встретила бабушку. Неужели я ошиблась? Я постаралась вспомнить тот момент. Пожилая дама на улице не узнала меня, хотя я позвала ее по имени и помахала рукой. А еще она была в шляпке – бабушка их никогда не носила. Но она была так похожа на бабушку!

– Вы уверены?

Мисс Уотт кивнула.

Я не могла представить себя без бабушки. Конечно, я понимала, что она немолода и никто не вечен. Однако бабушка была энергичной в свои восемьдесят с хвостиком, часто хвасталась отличным здоровьем и, казалось, совсем не устала от жизни.

– Смерть была очень спокойной, – продолжила мисс Уотт. – Она умерла во сне. Да и молодость ее давно прошла…

– Но она не была старой! Не особо. И со здоровьем у нее все было в порядке…

Может, если бы я не увидела ту даму – чуть ли не точную копию бабушки, – мне было бы легче принять ее смерть.

– Все мы хотим, чтобы жизнь окончилась так, не правда ли? Не болеть до конца своих дней и однажды лечь в постель и не проснуться.

Мэри Уотт была почти ровесницей бабушки. Она не просто вела вежливую беседу – ей действительно хотелось умереть именно так.

Я сидела, уставившись на дубовую столешницу. Я даже не заметила, что мисс Уотт ушла, и не шелохнулась, когда она вернулась с чайником «Браун Бетти»[2], двумя чашками и тем самым знаменитым сконом – с джемом и густыми сливками. Она разлила чай по кружкам и села рядом со мной.

– Милая, попей чаю. И попробуй скон. Ты, наверное, проголодалась.

Есть я не могла. Чтобы чем-то себя занять, я взяла чашку и отпила из нее. Чай был горячим и крепким. Несколько минут я делала маленькие глоточки, пытаясь переварить ужасные новости.

Мисс Уотт не сводила с меня внимательного взгляда. Ее седые волосы, как и всегда, были собраны в аккуратный пучок на затылке. Лицо у нее было доброе и печальное. Бледно-голубые глаза наполнились сочувствием.

– Я не знаю, что делать дальше, – наконец пробормотала я. – В записке на двери бабушкиного магазина указан номер, но у меня здесь не ловит.

Мисс Уотт понимающе кивнула, а затем вскочила на ноги, словно радуясь, что может предложить помощь.

– Можешь воспользоваться нашим телефоном. Если не ошибаюсь, это номер ее юридического консультанта.

– Да? – Сосредоточиться было тяжело: казалось, женщина говорит со мной из другого конца помещения.

– Думаю, да. Не хочешь пожить у меня и Флоренс, пока со всем разбираешься? У нас наверху уютная гостевая комната.

Хоть я и ценила доброту сестер Уотт, я знала: смиряться с утратой будет лучше в доме бабушки.

– Спасибо. Вы очень добры. Однако, если можно, я лучше свяжусь с тем юристом. Попробую договориться и забрать сегодня ключи.

– Конечно! Если хочешь, позвони ему. Но у нас и так есть ключи от магазина и от квартиры твоей бабушки. Ты же знаешь, мы всегда на всякий случай храним ключи друг друга.

Мисс Уоттс погладила мою ладонь, ушла за стойку и вернулась со связкой ключей на латунном кольце.

Уже выходя из чайной, я повернулась к женщине и задала вопрос, который почему-то пришел мне в голову только сейчас:

– А когда бабушка умерла?

– Недели три назад. Никто не смог связаться ни с тобой, ни с твоей матерью. Мне очень жаль.

Первое, что я почувствовала, войдя в бабушкин магазин, – знакомый запах пряжи и старого камня. Если бы запах был и у слухов, я бы почуяла кучу секретов, которыми делились за уроками вязания. Бабушку любили все. Друзья и покупатели рассказывали ей истории, доверяли проблемы. Она давала отличные советы, но самое главное – была великолепной слушательницей. Гостю становилось лучше просто от того, что он выговорился ей.

Я осмотрела полки: корзины с пряжей, «вязальная порнография» – те чудесные книги и журналы со схемами, на страницах которых были красивые женщины в настолько сложных свитерах и шалях, что связать их не смог бы ни один человек (как минимум я). Глядя на все это, я почувствовала такой прилив печали и ностальгии, что пришлось опереться на деревянную кассовую стойку, чтобы не упасть. Царившая тишина была столь же тяжелой, как и скорбь в моей душе.

Я подняла небольшую пачку скопившихся писем и положила их на кассу. Затем прошла через дверь, ведущую в квартиру выше, и включила свет. Квартира занимала два этажа. На нижнем были старомодная кухня, гостиная, обеденная и кабинет, где стоял телевизор. На верхнем – две спальни и ванная, совмещенная с туалетом.

В квартире стоял затхлый воздух, словно в старом доме, который закрыли на все лето. Я распахнула окна, спустилась по черной лестнице, забрала чемодан и затащила его наверх во вторую спальню, которую всегда считала своей. Когда я была подростком, бабушка разрешила мне украсить эту комнату по своему вкусу. Мне до сих пор нравились и сиреневые стены, и постельное белье в фиолетовый цветочек. На стене