Читать книгу "Дзэн в японской культуре - Дайсэцу Тэйтаро Судзуки"

достаточно отважен, он заткнет за пояс меч, подвернет полы одежды выше колен, подвесит на посох узелок с золотом и бесстрашно доставит сокровище к месту назначения, не раз вступая в схватки с злодеями. Тогда-то, разумеется, его будут превозносить как мужа великой доблести и отваги. Он будет подобен бодхисаттве, что взыскует просветления для себя, но в то же время ведет людей к спасению».

Махаяна противопоставила типичному для раннего буддизма идеалу архата принципиально иной образ Просветленного, обладающий как божественными, так и земными свойствами, и отнюдь не чуждый простому человеку. Бодхисаттвы (букв. «постигшие мудрость»), будучи ипостасями Будды в прошлых и грядущих рождениях, должны были направлять усилия не столько на личное, сколько на «общественное», оказывая покровительство людям и ведя их по праведному пути, зачастую ценой самопожертвования.

Приверженцы Махаяны, развив буддийскую доктрину, выдвинули тезис о «трех телах Будды» – теле Сущности (дхармакая), теле Блаженства (самбхогакая) и теле Превращения (нирманакая). Будда, явленный в теле Превращения как историческая личность Сиддхартха Гаутама, представал в Этой системе эманацией тела Блаженства (обитающего в буддийском раю), а оно в свою очередь порождением тела Сущности, составляющего и наполняющего все мироздание. Заметим, что и культ бодхисаттв, а также многочисленных «добавочных» будд, и положение о «трех телах» (трикая) впоследствии без изменений вошли в доктрину Дзэн. На начальном же этапе в Индии, а несколько позже в Китае, в Корее и в центральноазиатском Кушанском царстве доминировали две школы Махаяны – Мадхьямика («Учения о Срединном пути») и Виджнянавада («Учение о сознании»), иначе именуемая также Йогачара («Путь йоги»).

В основе теории первой школы лежало учение о вселенской Пустоте (шуньята), тотальный онтологический нигилизм. Наиболее полно тезис о Пустоте, иллюзорности мира, априори заключающего в себе нирвану, получил освещение в сочинениях философа Нагарджуны. Из теории шуньяты вытекал весьма многообещающий вывод: поскольку, с одной стороны, все в мире есть плод нашего воображения, а с другой стороны – часть тела Будды, в том числе и сам человек, то для достижения нирваны человеку достаточно лишь осознать это обстоятельство, ощутить себя буддой. Образ же нирваны может открыться взору смертного и в окружающих его картинах природы, о чем не раз напоминали в дальнейшем дзэнские наставники и мастера.

Школа Йогачара, из которой, кстати, происходил и легендарный основатель Дзэн-буддизма Бодхидхарма, стояла на крайне идеалистических позициях, провозглашая приоритет субъективного сознания над всяким опытом, допуская при этом, правда, существование независимой от человеческой мысли «таковости», «самобытности» бытия (татхата), не поддающейся никаким характеристикам и столь же всеохватной, всепроницающей, как Великая Пустота. Для адептов Виджнянавады путь к спасению лежал через духовное восхождение, через тот или иной вид йоги. Ведущими философами школы были Асанга и Васубандху, жившие в IV в.

Каноны Махаяны включают часть классического палийского канона буддизма (на языке пали) и ряд значительных сочинений на санскрите, которые впоследствии были переведены на китайский и в таком виде пришли на Японские острова. В частности, на санскрите были написаны «Вайпулья сутры» («Развернутые сутры»), из которых главными являются «Сутра Лотоса благого закона», содержащая программные положения Махаяны, и «Сутра Добродетели высшей мудрости». Однако существует и великое множество других сочинений – буддийских сутр и трактатов с обширнейшими комментариями, – которые составляют неисчерпаемый кладезь знания для приверженцев различных сект и школ Махаяны, в том числе, разумеется, и секты Дзэн.

Мифическая родословная Чань (Дзэн) восходит к тем временам, когда Шакьямуни различными средствами пояснял ученикам высшую истину Дхармы. Однажды, желая продемонстрировать в действии принцип передачи знания от сердца к сердцу вне слов и письмен, Будда безмолвно поднял перед собранием цветок. Из всех присутствующих только старец Кашьяпа понял сокровенное значение жеста и ответил Будде улыбкой. С Кашьяпы начинается линия так называемых буддийских патриархов, которых насчитывается до VI в. н. э. двадцать семь. Двадцать восьмым буддийским патриархом и первым патриархом, то есть создателем Дзэн, стал Бодхидхарма – сын владетельного раджи из Южной Индии, вступивший в молодости в секту Йогачара и прибывший в 520 г. в Китай с группой сподвижников.

Принимая в целом доктрину Махаяны, Бодхидхарма выступил с проповедью принципиально нового учения, в котором отвергалось интеллектуальное суемудрие, книжная ученость, вербальный способ передачи знания. Утверждая, что интеллект лишь затемняет путь, ведущий к просветлению, Бодхидхарма выдвинул на первый план интуицию и непосредственный опыт. Согласно его теории, мироздание представляет собой целостное Единство, частью которого является человек. Однако интеллект побуждает человека к дуалистическому восприятию действительности. Мы разделяем хорошее и плохое, веселое и грустное, дух и плоть, конечное и бесконечное, не сознавая, что все едино и неразрывно связано в потоке кармического времени и пространства. В избавлении от дуальности – путь к спасению, к обретению свободы, к просветлению.

Просветление, дающее подвижнику качественно новое мировосприятие, выступает конечной целью радения во всех буддийских сектах и школах, но в китайском Чань и японском Дзэн особо акцентируется спонтанная, непроизвольная природа Прозрения (кит. у, яп. сатори), достигнутого в результате интуитивного прорыва сквозь тьму обыденного сознания. Наиболее естественным способом достижения Прозрения служит сидячая медитация – дза-дзэн (кит. цзо-чань), но есть немало других способов, в том числе и включающих динамическую практику.

Преемники Бодхидхармы разработали вполне конкретные методики для стимуляции спонтанного Прозрения. Монахи в чаньских монастырях, а также послушники и миряне, желавшие пройти соответствующий курс, обучались у Мастера, который контролировал их поведение, вкусы, занятия и пристрастия. Наиболее популярным методом обучения были коаны (кит. кун-ань) «случаи», «анекдоты», то есть ситуативные парадигмы из жизни выдающихся чаньских наставников, собранные и систематизированные в ряде хрестоматий. Они служили темами для размышления и прививали приверженцам Дзэн способность нестандартной оценки событий, отходящей от основ дискурсивной логики. При этом допускалась совершенно неожиданная спонтанная реакция в виде абсурдного на первый взгляд ответа или выкрика, которые должны были продемонстрировать дзэнское понимание Пустоты, Единства и Самобытности всего сущего (см. Приложение). Многие поколения учеников воспитывались на классических коанах, но со временем возникали и новые, которые в свою очередь канонизировались. Таким образом, секта, отвергавшая ценность книжного знания, постепенно обрастала пластами антологий, хрестоматий, комментариев, биографических описаний, трактатов и эссе, составивших огромное письменное наследие как в китайском, так и в японском вариантах.

Не меньшей популярностью, чем коаны, пользовались диалоги между учителем и учеником – мондо (кит. вэнь-да), в которых неожиданные вопросы влекли за собой не менее неожиданные ответы. Зачастую дзэнские наставники давали ученику импульс к Прозрению при помощи хорошей оплеухи или зуботычины. Некоторые также использовали палку, сандалию или любой другой предмет, подвернувшийся под руку.

Уже к началу VII в. Чань занял прочные позиции среди прочих буддийских сект в Китае. Примерно в тот