Читать книгу "Пора жить - Светлана Мосолова"

кроме нее, ехало всего три человека. Удивленная этим, она спросила пожилую женщину, сидящую напротив:

— Почему автобус пустой?

— Да, кто же сейчас в лес ездит? Все в город перебрались, — добродушно ответила соседка. — А в нашу глухомань и подавно, автобус только два раза в неделю ходит.

Пассажиры вскоре вышли.

— Сколько нам еще ехать? — спросила Катя у водителя.

— Почитай, четыре часа, — ответил суровый шофер. — По такой дороге только на верблюдах хорошо добираться, — он дернул рычаг переключения передач. — Пятый год прошу новый автобус, а все без толку, — проворчал мужчина.

Автобус, дребезжа, покатился дальше. Катя задремала. Прохладный ветерок залетал в открытое окно, играл с волосами.

Вдруг автобус дернулся и остановился. Она испуганно ухватилась руками за спинку переднего сиденья. Водитель вылез из кабины, открыл капот.

— Все, приехали! Трамблер полетел, — выругавшись, объявил он.

— Что же теперь делать? — с тревогой спросила девушка.

— Отдыхать, — буркнул водитель.

Катя вышла из автобуса. Солнце медленно клонилось к горизонту. Стояло бабье лето, и природа очаровывала своей яркой, но тихой красотой. Она вдруг подумала, что всегда любила лес, хотя не была в нем последние два года; все как-то не получалось вырваться из города. Девушка сошла с дороги. Огромные папоротники закрывали землю, а высокие сосны тянулись к низкому лиловому небу. Воздух слегка опьянял избытком кислорода. В отдалении послышался скрип. Катя вернулась к автобусу, увидела неторопливо шагающую по дороге лошадку, впряженную в телегу.

— Тпру, — натянул вожжи возница.

— Здорово, Петрович!

— Здравствуй, Степан.

— Все-таки застрял? — заметил Степан. Видимо, он знал давние опасения Петровича.

— Застрял, мать его так, — ответил водитель. — Степан! — вдруг встрепенулся он, — выручай, парень! Здесь вот девушка едет в Темный лог. Ты же в ту сторону направляешься. Подбрось, будь другом. А я до кума дойду, здесь недалеко. У него и заночую. До утра все равно никого уже не будет на дороге.

Степан равнодушно пожал плечами.

— Подвезу, чего не подвезти.

— Спасибо, Степа, выручил, — обрадовался шофер. Сам вынес Катину сумку и успокоил ее:

— Вы не бойтесь, девушка, здесь народ не бедовый. Все друг друга знают. Степан вас до места и доставит. Ну, доброго вам пути.

Катя уселась на дно телеги, устланное соломой, свесила ноги. Степан присвистнул, и лошадка пошагала дальше.

3

Степан поджал под себя одну ногу, вторую свесил с телеги, вполоборота развернулся к девушке.

— В Темный лог к кому едешь?

Катя замешкалась с ответом. Ей было непривычно такое обращение чужого человека.

— Что тыкаю сразу, не обижайся, — понял ее молчание Степан. — Я постарше тебя буду, да и на вы у нас здесь никто не разговаривает. Сядь поудобнее, ноги, небось, уже натерла о край.

Ногам действительно было неудобно. Катя села поближе к вознице. Густая шевелюра черных с проседью волос и борода закрывали его лицо, но глаза были молодыми.

«Если и постарше, как он говорит, то ненамного», — подумала девушка, бросив быстрый взгляд на своего попутчика.

— К Марине Ильиничне еду, — наконец ответила она.

— Я так и подумал. Только нет ее. В Ольховке сейчас, потом на станцию поедет.

— Как же так?! — ахнула Катя. — Как же мне теперь быть? А позвонить ей возможно?

— Телефон у них там только в конторе есть, на коммутаторе. А сотовый она не уважает и принципиально не использует, — он чуть помолчал и предложил: — А чего, как быть-то? Я ее сам отвозил и домой в воскресенье обратно привезу. Она тебя раньше следующей недели не ждала, вот и уехала. Живи до воскресенья у меня, у речки. За грибами сходишь, в этот год их в лесу много. Молоком тебя напою. Коровы у меня нет, правда, но коза моя, Лукерья, хорошее молоко дает, жирное. Глядишь, и поправишься. Тощая ты больно.

Катя не отвечала, соображая, в какую нелепую ситуацию попала. Звонить сестре с просьбой забрать ее обратно, не хотелось. Принять предложение совершенно чужого человека с черной бородой и цыганскими глазами — совсем глупо. Но иного выхода не видела.

— Спасибо вам, но это, наверное, неудобно, — наконец ответила она.

— Неудобно другое бывает, — усмехнулся он.

— А если хозяйка ваша будет против? — опять возразила ему.

— Некому противиться, один я, — спокойно ответил Степан. — Вот и похозяйничаешь у меня, порядок в доме наведешь.

Девушка совсем растерялась. Но мужчина так спокойно и просто об этом говорил, что Катя, сильно себе удивляясь, вдруг легко согласилась и почти радостно ответила:

— Спасибо вам, Степан. Я, конечно, оплачу проживание.

Степан лишь усмехнулся, свистнул лошадке, и та прибавила шагу.

4

На широкой лужайке над песчаным обрывом стоял крепкий бревенчатый дом. Большой двор был огражден забором с резными воротами. Внизу, под обрывом, весело перекатываясь по валунам, бурлила небольшая лесная речка, а за подворьем плотной стеной шумела тайга. На опушке, у ворот, мирно щипала травку красивая белая коза, привязанная к колышку. Увидев подъезжающую телегу, она вытянула шею, натянув веревку, требовательно и недовольно замекала.

Катя с удовольствием глядела по сторонам, сознавая в эти минуты большую разницу между шумной и пыльной городской жизнью и лесной — такой спокойной и осмысленной. Степан открыл ворота, увел лошадь под навес и стал распрягать. Девушка с интересом рассматривала хозяйский двор. За воротами продолжала громко мекать Лукерья. Катя подошла к ней. Коза стала обнюхивать и покусывать ей ладони. Не найдя ничего, принялась пихать ее в бок. Катя засмеялась.

— Да ты балованная, — сказала она козе.

Лукерья обиженно мекнула, отвернулась и деловито продолжила щипать траву, не обращая внимания на девушку.

Хозяин с полотенцем в руках по утоптанным ступеням, чуть прихрамывая, спускался к реке прямо со двора.

— Завтра баньку натопим, — сказал он ей, — а сейчас в речке умойся. Утирку на прикладке возьми.

Девушка поднялась на террасу и испуганно вскрикнула; огромная овчарка, не моргая, смотрела на нее.

— Я ведь могла на тебя наступить!

Собака вздохнула, положила голову на лапы и закрыла глаза. А Катя взяла полотенце и села на приступку в ожидании Степана. В вечерней остывающей тишине было слышно, как он плескался и блаженно охал.

— Ваша собака болеет? — спросила она, когда он вернулся.

— Да, почти неделю лежит, не бегает, — отозвался Степан.

— Что же с ним? Нужно, наверное, ветеринару показать.

— Тоскует он, — нехотя ответил. — Иди сполоснись, а я покуда яичницу пожарю.

Он поднялся, держась за перила, сурово окликнул пса:

— Поднимайся, козу загонять за тебя никто не будет.

Собака не спеша выбежала в открытую калитку. Катя с любопытством наблюдала, как пес подошел к колышку, потянул зубами за конец веревки.