Читать книгу "Сквозь тени 90-x. Банды и магия - Эльнар Зайнетдинов"

с безжалостным юмором. Мне предстояло перевернуть ход истории, остановить геноцид, обилие концлагерей и массовое порабощение. Твою мать! Неужели именно с такими исходными данными мне суждено это сделать?

Радовало только то, что ростом вышел, под метр восемьдесят с копейками.

Мысленное возмущение прервал настойчивый стук в дверь квартиры. Нет, не стук… Кто-то ломился и щедро сыпал тумаками. Под влиянием остатков сознания прошлого хозяина тела я вновь ощутил панику. И что сейчас будет?

Вернулся в коридор и увидел, как взволнованная мать открыла дверь, а домой завалился пьяный батя. Он неряшливо скинул квадратную меховую шапку-формовку и кожаную куртку в руки жене, а потом замер, завидев меня. Его брови изогнулись как турецкая сабля, желваки напряглись.

— Ремень или боксерские перчатки? — хмуро спросил отец.

Я замер в коридоре с приподнятой ногой, пытаясь сделать шаг.

— Володя, не надо! Сынок не в себе, он же болеет, лихорадит его, не видишь разве?

Судя по тому, как мать умоляла отца, я понял, что вечер выдастся интересным. Пришлось подавить панику силой воли.

— К чему истерики? Может, лучше обсудим предмет негодования? — задал я отцу встречные вопросы, и вдруг сердце защемило.

— Ха-ха-ха, — зловеще засмеялся папаня, а потом продолжил говорить серьезно, запихивая мать на кухню, — Славик, ты походу терминаторов пересмотрел, да? С чебурашками-ниндзя…

Володя, сняв обувь, подошел к шифоньеру. В его движениях сквозила уверенность. Он открыл дверцу верхней полки и извлек боксерские перчатки, тряся с них пыль, словно возвращаясь к давно забытым тренировкам. С нескрываемым наслаждением он начал неспешно надевать их. Каждый жест был наполнен предвкушением. Ухмыльнувшись, отец взглянул на меня с искоркой в глазах и произнес тоном, который не предвещал ничего хорошего:

— Славик, Славик… Ты же прекрасно знаешь, что тапочки мои трогать нельзя.

Я сделал несколько шагов вперед, стараясь создать пространство для маневра. В голове вспыхнули яркие воспоминания Вячеслава. Его отец, молодой и полный сил, завоевал звание кандидата в мастера спорта по боксу. Теперь же он собирался выйти на квартирный ринг против дрыща, явно страдающего от панических атак. Учитывая мое прошлое, это можно было назвать паритетом.

— Долго еще болтать будешь или начнем состязание уже? — состряпав скучающий вид, спросил я.

Батя опешил, но спустя мгновенье вальяжно двинулся ко мне.

— Ты башкой, что ли, ударился, пока меня несколько дней дома не было, а? — спросил глава семейства и выбросил правую руку вперед, метя мне в нос.

Он даже в стойку не встал, ведь не ожидал никакого сопротивления. В прошлом-то сынок драться не умел.

Ловко поднырнув и развернув корпус, я нанес удар в печень левой, а затем правой — в челюсть пьяницы. Обычно после такой комбинации можно расслабиться, но в новом теле не хватало сил, чтобы свалить мужика, который знал, как держать удар. Тем не менее, даже слабый, но точный панч выбил его из равновесия. Отец покосился, в его глазах читалось смятение. Алкоголь явно не способствовал хорошей координации. Он споткнулся и ударился головой о зеркало, висевшее на стене справа. Звон разбитого стекла эхом разнесся по комнате, вызвав истерический вопль женщины из кухни, словно ее мир вдруг рухнул.

Батя оттолкнулся перчаткой от поломанного зеркала и принялся поедать меня бешеным взглядом. С бритого черепа его стекала скромная струйка крови и не торопясь пряталась за ухом.

Он ударил себя по лицу несколько раз перчаткой и, как бульдозер, попер на меня. Какой крепкий, зараза! Прямо с ног я метнул тапочками в лицо бате. Первый снаряд тот отбил, а второй прилетел ему в лоб. Доля секунды замешательства оппонента подтолкнула меня к действиям. Я прыгнул вперед и ударил локтем по диагонали, метясь опять в подбородок. Батя удивил, откинул голову назад, после чего я потерял контакт с поверхностью. Крепким захватом тот меня бросил через бедро, а затем взял на удушающий. Как освобождаться от этого приема я знал, но слабое тело не располагало достаточными ресурсами.

Меня спасла мать, что выскочила из кухни, а после схватилась за веник. Ну, тот, которым обычно валенки от снега отряхивали… и принялась лупить нас.

— Все, все, сдаюсь! — прокричал отец и выпустил меня из своей мертвой, как у бульдога, хватки, а затем оттолкнул.

Ну и семейка мне попалась! Мать еще полминуты награждала нас щедрыми ударами, а мы покорно прикрывали голову и терпели. Веник тем временем окрасился в красный цвет, после многократного прилета по сочащейся жизненными жидкостями голове отца. Меня измазало в крови. Тут-то я и понял, что женщина она вроде добрая, но доводить ее не стоит.

— Клавдия, харэ! — строго произнес отец и юрко поймал орудие домохозяйки, зажав его меж перчаток. — Все уже! Посостязались. Жрать хочу, что там такое вкусное приготовила?

Суровый взгляд отца вывел Клавдию из боевого ража.

— Суп с картошкой. Ты хлеб купил? — спросила она, как ни в чем не бывало. Даже не запыхалась.

— Не купил. Слышала, что в ресторанах кладут сухари прямо в суп? Так что сегодня ужинаем по-модному. Ну, иди накрывай стол, чего ждешь? А Славик мне пока пластырь наклеит.

Я поднялся на ноги. Тело внезапно охватил мандраж. Меня люто потряхивало, словно после первой драки в жизни, и ничего я не мог с этим поделать. Такое состояние во время боевой задачи зачастую приравнивалось к смерти не только себя, но и соратников. Пришло мерзкое осознание того, что уровень духовитости Славика находится едва ли не в минусах. Трус, одним словом.

Дух, мана, прана, ци — в разных культурах мистическую энергию, скрывающую тайные возможности, называли по-разному, но ее суть оставалась неизменной. Радовало то, что Вячеслав обладал даром, то есть способностью стать ведуном, и это ощущалось нутром, как тихий шепот в глубине души. Большинство людей лишены перспективы овладеть магическими навыками, и, пожалуй, это справедливо.

Однако было бы странно, если бы могущественная реликвия, из-за которой погибли мои соратники, переселила меня в тело обычного человека, а не в обладателя потусторонних сил.

Из раздумий вывел бархатистый, мурчащий и довольный, как у сытого кота, голос бати, что уже успел протрезветь.

— Сла-а-авик, пойдем умоемся, а потом ты мне дырку на башке заштопаешь… ну хулиган, а-а-а? — сказал отец своим дерзким и хриплым голосом, после чего захохотал.

Мандраж моментально спал. Куда я вообще попал? Отец рад тому, что забрызгал кровью квартиру и пытался побить сына. А не одержимый ли он? Я насторожился.

Одержимыми называли маньяков, серийных убийц