Читать книгу "Сказ о Яре и Чернаве - Катя Кожевникова"

языки всё больше на неё напраслину возводить стали. Кузнец-то точно знал, что дочка его не ведьма и зла никому не желает. Стал замечать, что грустит и тоскует она, особенно после посиделок с молодёжью. Обижали её, видимо.

Подружек у Ярославы, конечно, не было, а от женихов из других деревень она отворачивалась и даже слушать ничего не хотела. Тосковала она по соседскому парню, который всю жизнь её задирал. Не выходил рыжий Ярун из её мыслей. Давно уж деревенские приметили, как она мимо дома парня временами прогуливалась, в сторону окон поглядывала, внимание хотела привлечь. Но Яруну дела до неё не было. Он тот ещё разбойник: высокий, на замечания едкий, всех драк заводила. После того как нескольких коров из соседних деревень украл, прозвали его Лютым. Многим девушкам эта безбашенность нравилась, а вот старшее поколение парня не очень любило: такую кипучую энергию да в мирное русло – цены бы Яруну не было. Каждая молодая девица втайне надеялась этого разбойника приручить, покорить да сделать примерным семьянином, чтоб другим на зависть. Эти же чаяния преследовали и Ярославу, которую Ярун терпеть не мог, ещё с детства ведьминой дочкой обзывал. Так что всё чаще девушка вздыхала грустно, сидя у окна и тоскуя.

Долго ли, коротко ли, день за днём шёл. Понимал кузнец Всемил, что не будет его дочке в деревне счастья. Всё больше задумывался, не выдать ли её замуж да подальше. Или самим уехать?

А потом пришла в деревню хворь, и стало не до свадеб. Не сталкивались люди с таким раньше: долгая зараза мучила человека кашлем и страшной сыпью. А за несколько месяцев и умирать некоторые стали. Знахарка в деревне была – бабка Милица: больше всех знала и о богах, и о травах целебных. Но не помогали простые отвары и подорожник от этой заразы. Всем лечить пробовала бабка, а получалось только время болезни подольше растянуть. Вот ведь напасть! Бояться стали местные, в другие деревни обращаться – а там та же беда. Хорошо, что заболевших было мало. Но кто знает, что завтра будет?

А на носу уже был Зимний праздник солнцестояния, тёмное время. День короткий, а ночь холодная и длинная. В этот тёмный час люди собирались вместе, жгли большие костры, устраивали весёлые гулянья, пили напитки медовые и проводили обряды – гадали, плодородным ли будет следующий год. Просили зиму не лютовать, морозами не одолевать, задабривали богов подношениями в виде зерна и молока. Если огни будут яркими, большие костры не потухнут за ночь, то и год хороший ждёт. Весёлые ряженые колядовать по домам ходили – гостинцы выпрашивать да стишки потешные читать.

Ярослава полдня наряжалась и у зеркала крутилась.

– Что, и праздник Зимний со всеми отмечать пойдём? Ты же обычно из дома на общие сборы не выходишь, – удивился кузнец.

– Пойдём! Что нам дома грустить одним в самую длинную ночь?

– Ой, неспроста. – Всемил хитро прищурился. – Перед женихами красоваться пойдёшь?

– Да на что мне эти женихи. – Ярослава смутилась, выбирая наряд получше. – Веселиться пойдём!

Из сундука была добыта красивая рубаха, которую Яра целый год расшивала сложными узорами: переплелись на рукавах символы-обереги, веточки и травы, красные ягоды, фигуры зверей невиданных. Стянул ту рубаху пояс длиной в два человеческих роста, хотя сам тонкий, серебром да алым переливался, узор на нём пёстрый, фигурный, а на концах – кисточки мудрёные. Ярослава была мастерица ткать, но на этот пояс ушло много дней. Серебряные нитки в работе сложные: кузнец выменял маленький моток у заезжих торговцев на свои самые лучшие ножи. Такого ни у кого в деревне не найти. Достала любимые украшения: бусы яркие, стеклянные, каждая бусинка – цветная, на другую непохожая. Кольца разные, проволочкой-спиралью свитые, среди них даже одно серебряное (от матери осталось). На голову – очелье[1] – полоску узорную, колечки-височники[2] изящные и маленький шёлковый платок[3]. (Дорогой, ой дорогой! Еле-еле у батюшки выпросила в подарок.) Кузнец-мастер зарабатывал немало по меркам деревни и понимал, что у дочери должно быть приданое самое лучшее, самое красивое, богатое и необычное, раз уж невзлюбили девочку многие соседи.

Веселиться со всеми – идея, казалось бы, хорошая, да не тут-то было. Кузнец дочку отговаривать не стал. Что такой красавице дома в праздник сидеть, в самом деле? Нарядились, расчесались и отправились в самую большую избу к богатым соседям, которые у себя во дворе веселье и обряды в этом году проводили. Как зашли на двор – так тишина и повисла, смолкли гульба и весёлые разговоры. Потом все же хозяин дома вышел, протянул радушно кузнецу чашу с медовым напитком.

– Проходи, Всемил, вместе с дочерью гостями на празднике будете!

Успокоился народ, продолжил гульбу. Только то тут, то там недовольно шептались за спинами прибывших.

А Коляда шла своим чередом! Зажглись деревянные огненные колёса, покатились по дорогам. Хозяин дома бегал и кричал, как бы ему хлев не поджёг честной народ. Подняли горящее колесо высоко над головами, сияло оно как солнце. Медовый напиток разливался рекой. Заводил народ песню за песней. Кузнец пошёл поздороваться со знакомыми и затерялся в толпе.

Ярослава пробралась в уголок, где бабка Милица про поверья всем желающим рассказывала.

– Ночь Зимнего праздника – самая долгая, тёмная и холодная, потому что умирает Солнце-батюшко, чтобы утром заново родиться. И выходят тогда из Нави злые духи, чтобы помешать ему, чтобы ночь никогда не закончилась, а день не наступил. Летают по земле и пакостят всем. Страшная пора. Люди потому вместе и собираются, чтобы теплее и веселее было, и света больше. Оттого так много костров горит, украшений блестит и шумно вокруг. Вот из лесу принесли сухое дерево и украсили лентами – то Бадняк. Его сначала задобрят, напоят хмельными напитками, а потом сожгут.

– А зачем его сжигают? – удивился кто-то из детишек.

– Чтобы от старого избавиться, а новому дорогу дать.

Вдруг ворвались на праздник ряженые в масках, лохматых тулупах, сажей перемазанные. Устроили веселье, начали девок с детьми пугать и песни-прибаутки распевать. Считается, что приносят колядующие в дом удачу и достаток на весь год, так что никто их не гнал – наоборот, все обрадовались. Во главе группы в страшной зубастой маске был, конечно, Ярун: рыжие кудри спрятать сложно. Этот что угодно в балаган превратит. Он был нахальным, смелым, легко ввязывался в любую авантюру. Сначала делал, потом размышлял о последствиях, если задумывался о них вообще. Девушкам такая смелость и властность нравились, но парню было всё равно