Читать книгу "Йалка - Марина Чуфистова"

в одном полотенце и жуя бутерброд с сыром, не ожидал увидеть никого, кроме Марлона Уайанса в моем ноутбуке.

– А где попить?

В дверях стояла девушка в Толиковой футболке и таращилась на меня. Может, просто смотрела. Конечно, она видела нуоли без маски. Но я не люблю смотреть на незнакомцев, мне не хочется знать, что, скажем, она мечтает помириться с мамой или поехать зимой на Байкал. Да, я вижу что-то вроде тайных мыслей или желаний. Любой нуоли это умеет. Это как-то связано с теорией отражения.

Я не хотел на нее смотреть, поэтому кивнул в сторону крана и отвернулся. Она как-то медленно достала кружку, открыла кран, и вода неспешно, словно желе, заполняла эту бездонную посудину.

– Ты сегодня тоже выступаешь?

– Угу.

– Какой-то ты невеселый для комика.

Как остроумно. Чего ей надо? Я смотрел в экран и не слышал ничего, что говорил Марлон. Она меня нервировала. А упоминание предстоящего выступления усилило мой страх. Пережить бы этот день.

– Но я все равно приду.

Она какое-то время беззвучно стояла, а потом шарахнула кружкой об стол рядом со мной. От неожиданности я дернул рукой и плеснул свой чай на клавиатуру. Довольная произведенным эффектом, она вышла. Зараза!

Толик всегда выбирал таких. Лица, как под копирку. Нос, губы, брови наверняка делали у одного врача. И волосы. Обязательно длинные и прямые. Чаще черные. Если в нашей квартире сделать зал славы подружек Толика, в нем будет висеть одна фотография, а на золотой табличке ниже имена: Катя, Таня, Алена, Полина, Карина, Люсине, Маша, Вероника… Я никого не забыл?

Пока я вытирал пролитый чай, на экране телефона высветилось ежедневное сообщение от мамы с анимированным цветочком. Удивительно, как она умудрялась не повторяться. Вся индустрия блестящих картинок держится исключительно на ней. Еще удивительнее, что я замечаю различия этих картинок. Нужно тут же ответить, иначе мама начнет звонить, и разговор неминуемо сведется к тому, что единственный сын бросил престарелых родителей ради тупых шуточек. Мои родители вовсе не престарелые. Средняя продолжительность жизни нуоли шестьдесят лет, им всего по сорок пять. Целых пятнадцать лет впереди. Дед дожил до шестидесяти четырех. Наверное, помогла холодная вода.

Я вымыл свою и ее кружки и поспешил в свою комнату. Быстро натянул джинсы и худи. Если надеть капюшон, меня легко принять за человека. Довольно высокого и крупного, хотя по меркам нуоли я мелкий. Мой дед был почти два двадцать. Я дорос до двух метров еще в девятом классе и больше ни на сантиметр не увеличился. Только в боках, но я стараюсь много ходить.

Я надел маску, и она показалась тесной. Странно. Я осмотрел себя со всех сторон, она прилегала идеально. Когда маска плохо сделана, она топорщится и больше напоминает резиновые лица американских президентов, которые носят грабители банков в кино.

– Важный день! – Толик постучал и тут же вошел в одних трусах и со всклокоченной бородой.

– Не начинай. – Маска меня нервировала.

– Она тебя достала? – Толик махнул рукой в коридор. – Хочешь, я запрещу ей приходить…

– И как мне это поможет?

– Она иногда бесит. Но она влюблена. И что творит…

Я усмехнулся.

– Ты что-то видел? – Толик ждал.

– Это неэтично. – Я ничего не видел, но хотелось напустить на себя пророческий туман.

– Да брось, я твой лучший друг…

– Как лучший друг, держи своих подружек при себе.

– Ладно, проехали. – Толик посмотрел на меня серьезно. – Какой-то ты бледный.

– Очень смешно. Запиши.

* * *

Я спускался по лестнице с четвертого этажа.

– Мама никогда… Черт! Мама!

Не успел я достать телефон, как он зазвонил. Мама.

* * *

Февраль в городе выдался серым и мокрым. Я шел по грязным тротуарам и приготовился слушать очередную лекцию о сыновней неблагодарности. Нормальные нуоли в моем возрасте уже заводят жену и детей. Я уточняю: как собак? Тогда мама говорит о неуважении к женщинам, что, кстати, неправда. Но сегодня разговор пошел совершенно по другому сценарию.

Мама рассказывала про знакомую, которая уехала по международной программе переселения нуоли на Аляску. Я уточнил, почему на Аляску. Мама ответила, что там есть самый настоящий город, где живут только нуоли. Я почему-то представил картинки из учебника истории, где нуоли еще не носят одежду и живут в специальных хижинах, а мама, как героиня книжки девятнадцатого века, без конца падает в обморок от распущенности нравов. Да, раньше умели развлекаться. Она все говорила и говорила, а я все больше не слушал.

Я не верил, что родители решатся на переезд. Они даже на ремонт в квартире не могут решиться. Удивительное постоянство – обои в полоску, шторы и вообще все в цветочек и бесконечно коричневая мебель. Они могли бы сдавать свою квартиру для съемок сериалов про восьмидесятые. Да чего уж. Они могли бы сами в нем сняться. Папа – слесарь на заводе, куда ходит уже двадцать лет в одной и той же куртке, а мама – мастер маникюра в салоне возле дома. Правда, прическа у нее не из восьмидесятых.

Я шел через парк Революции. Переселили бы нас на материк, или мы продолжили бы рыбачить и заниматься собирательством, если бы не большевики? Иногда я задаюсь этим вопросом. Наверняка у меня уже была бы куча детей от разных женщин и не было бы штанов. А возможно, естественный отбор прикончил бы меня раньше.

Мама произнесла имя Элина, и я снова начал ее слушать. Это давняя и постыдная история, в которой она пыталась свести меня с дочерью клиентки. Элина умница, учительница английского, помогает своей больной матери… Я уже слышал это. Но каждый раз ее имя заставляло меня слушать внимательно. У нас была всего одна встреча. Элина самая обычная нуоли, если нас можно называть обычными. Никаких бабочек в животе не возникло ни у меня, ни у нее, но было что-то в ней, что я иногда вспоминал, когда думал о доме. Может, запах?

Я подходил к зданию, где работал. Двухэтажный дом пятидесятых годов. Кажется, сталинский ампир. Но это не точно. Я попрощался с мамой, она пожелала хорошего рабочего дня, а ведь знает, что у меня опен майк. Она никогда не желала мне удачи в выступлениях. Вот и сегодня придется обходиться без поддержки рода. Может, дед с того света приглядывает? Хотя никакого того света у нас нет. Но не стану сейчас об этом.

Офис занимал несколько просторных кабинетов на втором этаже. Директор Игорь мнил себя новым Цукербергом, а потому пытался создать «атмосферу непринужденности и творческого безумия». Если