Читать книгу "Инверсия - Адерин Бран"

Слышишь? — она кричала, сама не понимая, что и зачем говорит.

Её руки действовали помимо её воли. На его спине она нащупала вторую рану. Она дёрнула спасательное одеяло и, перекинув его через его плечо, попыталась закрыть кровоточащие дыры в его теле. Пуля. Это были входное и выходное пулевые отверстия.

Люди закричали кричали, вокруг раздавались выстрелы, но она почти ничего не слышала. Это больше не было важно. Она видела только его лицо, наливающееся страшной смертной синевой. Она начала жалко скулить от бессилия и ужаса.

— Прости меня, — прочла она по его губам.

Говорить он уже не мог. Его глаза стекленели, дыхание становилось всё более тяжелым и резким. Под её руками клокотало, как бы сильно она ни прижимала одеяло к ранам. Он уходил.

— Нет! Не смей! Не смей! Я прошу тебя! Пожалуйста! — шептала она.

По её лицу градом катились слезы, но она не замечала их, и они беспрестанно падали на его щёку. Он поднял руку, чтобы погладить её по щеке, и не дотянулся. Его рука безвольно упала на грудь. Его взгляд неотвратимо мутнел, он перестал её видеть. Он уже смотрел куда-то в пустоту, недоступную живым. Через секунду его веки дрогнули в последний раз и опустились.

Она мёртвой хваткой вцепилась в его тело и завыла, как смертельно раненый зверь.

Глава 1

«Свидетельство о расторжении брака». Чёткая надпись крупными черными буквами в самом верху листка зеленоватой гербовой бумаги, зажатого в чуть подрагивающей женской руке. Сухая, безжалостная и лаконичная манифестация завершения этапа Светиной жизни. Света стояла на лестнице крыльца районного ЗАГСа и невидящим взглядом уставилась в эту бумажку, заботливо всунутую в пластиковый файлик.

В начале июня в Москве вечерело поздно, до заката было ещё далеко, и над Светиной головой раскинулось безмятежное, чистое, голубое-голубое небо. Берёзы, высаженные между домов, приветливо махали ей кронами на ветру и сверкали вертлявыми листьями. Свете хотелось их сжечь.

Света зачем-то перечитывала и так давно известные ей строки. «Свидетельство выдано Суздалевой Светлане Викторовне». Ха! Вот и всё. Больше никакой мороки. Она так и не решилась поменять свою фамилию на фамилию мужа, на что Сашка очень обижался. Ну не смогла она отказаться быть Суздалевой, чтобы стать Козловой.

Она долго пыталась убедить мужа, теперь уже — бывшего мужа, что её фамилия — в какой-то степени бренд, торговый знак. Под этой фамилией её знали постоянные клиенты, под этой фамилией она работала и этой фамилией подписывала документы. Сашка был глух к её аргументам и считал такое упорство свидетельством того, что Света его совсем не любит и вышла за него только из меркантильных интересов. Конечно, в самом начале он ничего такого ей не говорил. Эти слова в их доме начали звучать гораздо позже.

Сейчас, видя всю историю из точки логического завершения, Света понимала, что прахом всё пошло гораздо раньше, чем ей показалось. Может быть, даже с самого начала. Оглядываясь назад, гораздо проще увидеть всю картину целиком. Когда же варишься в самом центре событий, открыть глаза на какие-то мелочи, которые, в общем-то, сами лезут в глаза, довольно трудно.

Именно поэтому Света далеко не сразу начала замечать, что в их жизни что-то идёт не так. Она горько хмыкнула: «А было ли когда-то „так“?» Сейчас она уже не была в этом так уверена. А черт! Что что толку теперь об этом думать? Назад ничего уже вернуть нельзя. Да Света и не хотела. Да, не хотела! Но всё же на душе было настолько тоскливо и паршиво, что Свете хотелось завыть.

Она стойко держала лицо, пока Сашка вприпрыжку, не оглядываясь, спускался по лестнице, на ходу складывая свой экземпляр свидетельства. Она невозмутимо смотрела, как он влезает за руль своего дорогущего внедорожника, который ни разу не доверил ей водить. Только когда он, не прощаясь, стартовал, она позволила себе чуть расслабиться.

Света вышла из-под козырька крыльца и пешком пошла в сторону дома. Благо, идти было недалеко. Когда они с Сашкой окончательно расстались, Света уехала в свою старенькую добрачную квартиру, что была подальше от центра Москвы, недалеко от станции Беляево.

В этой квартире абсолютно ничего не изменилось с тех пор, как она впервые въехала в неё двенадцать лет назад. Все десять лет брака Света квартиру сдавала. Квартиранты ей попадались вежливые, тихие и аккуратные, но ремонт, конечно, никто из них делать не хотел.

Сохранилась даже обстановка. Света не могла точно сказать, помогают ли ей ностальгические воспоминания, взбудораженные знакомыми стенами, или нет, и тем не менее, она была им рада. Хоть что-то её отвлекало от бракоразводного процесса. Даже если вы всеми руками за расторжение брака, после десяти лет совместной жизни это происходит довольно трудно. Привычка. А может, что-то другое.

Словом, когда неумолимая бюрократическая машина поставила во всей этой неприятной грязной истории финальную точку, Света испытала двоякое чувство — облегчение, смешанное с болью и щедро приправленное жалостью к себе. Не самое благородное чувство. Бредя в одиночестве по дорожкам яблоневого сада под палящим радостным солнцем, она могла себе в этом признаться.

В мелком пруду степенно плавали утки, по дорожкам прогуливались праздные бабульки и собачники. Кривые яблоневые деревья уже отцвели, и одуряющий запах цветов улетучился. Ветер шелестел листвой, будто шептал что-то утешающее. Света не замечало ничего.

Она брела, засунув руки в карманы своих джинсов, и смотрела под ноги, чтобы спрятать лицо от прохожих. Ресницы противно слиплись. Наверное, аллергия началась. Говорят, она в любом возрасте может начаться и на что угодно. На разводы, например.

У Светы мелькнула мысль повернуть налево, дойти до Тропарёвского леса и спрятаться там. Именно так — спрятаться. Хотя от кого или от чего хочет спрятаться, она толком не могла объяснить. Света отмахнулась от этой идеи. Вот ещё!

Света шла домой мимо университета МВД. Рядом с ней промаршировал строй курсантов. Света с удивлением заметила, что некоторые ребята на неё оборачиваются. Наверное, лицо заплаканное. Света спрятала его, распустив длинные волосы. Саша любил длинные волосы, считал их женственными. Света практически перестала их стричь, и сейчас они доставали ей до самой талии.

Добравшись до своего дома, Света по привычке пешком поднялась на седьмой этаж, открыла лёгкую деревянную дверь ключом и вошла в небольшую прихожую. В тишине квартиры звяк упавших на консоль ключей раздался особенно громко. Света чуть онемелыми пальцами поставила сумочку, в которой лежали её паспорт с новым штампом и свидетельство, на консоль