Читать книгу "Сплетая жизнь - Людмила Константа"

тоже меня уважал, хоть в этом мире и не принято воспринимать женщину как отдельно взятого человека. Уважал, приходя в бешенство от моей принципиальности во многих вопросах и ослиного упрямства, которое у меня могло проснуться даже тогда, когда это было не нужно, но со скрипом принимал все, как есть.

В общем, безмерно ценя друг друга, мы старательно избегали личного общения, не желая пересекаться без необходимости. Спасибо и на том, что вместо красного диплома нейрохирурга и в дальнейшей блестящей службы в каком-нибудь госпитале, о котором я мечтала с детских лет, мне пришлось учиться на оперативном факультете в аз-Зайтуне. Это конечно тоже весьма древняя и уважаемая по всему миру академия, но не Бурденко, далеко не Бурденко.

Считая, что на нынешнем факультете мне не повезло проучиться весь первый год по досадной ошибке, я тщетно уговаривала ректора отправить меня туда, где мне было хотя бы интересно – факультет целительства. Там я хотя бы не выглядела такой смешной и беззащитной, как среди сильных мужчин, любящих оружие и главное, умеющих с ним работать, я уж не говорю о других необходимых знаниях и навыках. Будучи целителем, я могла бы приносить людям пользу, как редкий маг, способный видеть энергетические потоки и умеющий изменять их направления. А все остальное, так уж сложилось, было мне не доступно.

Нет, я, конечно, могла выбрать другой пусть, пройти определенный ритуал и «вскрыть» себя, став настоящим магом с хорошими задатками и практически безграничным запасом сил. Но и способность видеть магию везде, где ее использовали, все нити, из которых она состояла, ушла бы безвозвратно. Так что между работой мускулов и заклинаниями, которые используются для защиты чьих-то аристократических задниц, я выбрала возможность делать то, что умею и хочу: лечить людей.

Именно поэтому, да и по некоторым другим причинам, чтобы иметь за спиной защиту и ресурсы одной из самых уважаемых и влиятельных структур в этом мире, я стояла у входных ворот в Миравет и думала, что ответить этому мужчине, не понимающему, что лучше жить здоровым, чем выживать после инсульта. Несмотря на поражающий воображение уровень магии, именно с медициной здесь было все очень плохо и имело самые туманные перспективы.

Одаренные дети могли спокойно перелетать с места на место, чтобы не утруждать свои ноги, но стянуть более-менее глубокий порез, уже нет: не хватало ни сил, ни знаний, ни умений. Но хуже этого, многие просто не понимали, что большинство болезней можно и нужно лечить, что это не чье-то хитрое проклятие. Я не говорю уже о том, что проводить операции здесь было запрещено и любой мог умереть от простого аппендицита, не получив разрешение на оказание помощи. Ковыряться в кишках, тут, видите ли, признак некромантии, которую местная инквизиция стремилась искоренить путем стандартного метода: дыбы и костра.

Придя к выводу, что если позволить так с собой разговаривать, то это очень плохо скажется на моей дальнейшей жизни, потому что об меня начнут вытирать ноги все кому не лень, благо здесь миром правит тот, кто сильнее или громче, я осторожно пробормотала:

- Ну, прощения я не просила, мы с вами оба взрослые люди и понимаем, что у каждого может быть свое мнение и видение ситуации. Давайте не будем вешать ярлыки заранее, идет?

Мужчина, своим телосложением больше похожий на орка, чем на чистокровного человека, расхохотался. Внушительный живот затрясся в такт его движениям и этого не мог скрыть даже легкий доспех, на который он небрежно накинул белоснежное сюрко до колен, где на спине и животе красовался вышитый золотой крест.

- Ярлыки? Вот что, девица, вижу, вы меня не поняли, ну здесь я не в обиде, чего-то иного от женщин ожидать и не приходится, до сих пор не понимаю, зачем вам дают бюджетные места в аз-Зайтуне? Давно бы оставили учебу для мужчин, как более способных.

Тема эта была бесконечная в любом обществе, слое населения и даже мире, а я не любила обсуждать подобные вопросы, потому что такие разговоры практически всегда заканчивались переходом на личности и оскорблениями. Поэтому пытаясь пресечь подобные мысли, которые ни к чему хорошему не приведут, я попыталась вежливо перевести разговор на более насущные проблемы:

- Эти вопросы вы можете задать лично ректору Артуру Уэйту, я думаю, он с удовольствием выслушает ваши доводы и даже может быть, удовлетворит. Может, вы будете так любезны, подсказать, куда можно обратиться по вопросам зачисления? А то мы ждем уже больше часа, а к нам так никто и не вышел. Соискателей очень много, боюсь, что скоро на мосту уже не хватит места…

Я не зря побеспокоилась об этом: будущие адепты Ордена все прибывали и прибывали. Некоторые, особенно одаренные или просто избалованные возможностями родителей, приезжали с большим сопровождением: пажи, простые воины и даже другие рыцари, что желали поддержать своего именитого господина. Если так и будет продолжаться, то скоро половина дороги до города, будет заставлена разбитыми палатками богатых аристократов и тех, кто просто решил выбиться, что называется, в люди.

Передернувшись, я обернулась к синьору Помидору, но он только моргая, молча смотрел на меня. Это длилось достаточно долгий период времени, так что я начала беспокоиться, может быть, у меня вырвалось что-то очень грубое? Не хотелось бы, чтобы меня выгнали раньше, чем началось всеобщее испытание.

Очень переживая за свою дальнейшую судьбу, а еще больше не желая возвращаться в академию несолоно хлебавши, я сглотнула и нервно поинтересовалась:

- Вы меня слышали?

Мужчина подумал, стоит ли отвечать никчемной женщине, но видимо решил, что так будет гораздо проще от меня отделаться и громыхнул:

- К сожалению, да, хотя хотелось бы, чтобы вас здесь не было. Я понятно излагаю?

- Куда уж понятней, - насупилась я, но тут же упрямо переспросила, - так к кому я могу обратиться по поводу испытания? Заставлять нас стоять на солнце перед входными воротами, это жестоко. Ладно, я, одета в легкое платье, но посмотрите на других соискателей, они ведь все в железе…

Юноши и молодые люди постарше и, правда, зачем-то приехали, надев полные доспехи. Если нас и дальше будут обходить элементарным гостеприимством, то находясь на открытом палящем солнце в тридцатиградусную жару, они рискуют свариться заживо.

- Печетесь о других? – несколько удивленно протянул Помидор, - похвально, но только не в вашем положении.

- Вот только не надо говорить о моем положении, подумайте лучше о своем, - не сдержавшись, поморщилась я, вот не люблю, когда начинают