Читать книгу "Голубой пушистый котенок - Михаил Сергеевич Глинка"

находим людей с добрым сердцем!

Нинина мама страдала у телефона.

Следующий раз Дина Мироновна говорила голосом торжествующим. Того котенка поймать не удалось, он ушел от них по карнизу на другой чердак, но она нашла женщину, от кошки которой одного котенка уже отправили в Бельгию. Не хочет ли Нинина мама, чтобы у ее будущей кошки была заграничная родня?

Что отвечала мама, Нина точно не знала, разговор был без нее. Но около телефона на обоях появилось протертое до дырки место — это мама терла пальцем во время разговора. И тогда Дина Мироновна попросила Нинину маму подержать у себя в квартире одну очень милую собачку.

— Она уже фактически пристроена, — сказала Дина Мироновна. — Так что самое большее — денька на два, на три.

Так у Томашевских поселился Тарзан.

Тарзан оказался тем самым псом, которого Дина Мироновна привязывала в первый раз в подъезде.

Гулять с Тарзаном мог один Нинин отец. Пытались и другие, но пальто Нининой мамы после первого же раза пришлось отправить в чистку, а саму Нинку Тарзан таскал по окрестным кварталам, как шарик-раскидай.

Оказалось, что любимое занятие Тарзана — стоять в комнате на столе. Приходишь, а он стоит. «Может быть, такая собачья мания величия», — сказал Нинин папа. Иногда, не сходя со стола, Тарзан чесался. Если Томашевские были при этом на кухне, то они всегда узнавали, что Тарзан уже на столе и уже чешется, потому что на кухне начинало дребезжать в холодильнике. Расчесываясь, Тарзан заднюю ногу задирал свечой. Это почему-то особенно не нравилось Нининой маме.

Дина Мироновна теперь приходила к Томашевским как своя. Привязав очередную шавку в подъезде, она звонила у их дверей и, еще не входя, радостно сообщала, что пришла повидаться с Тарзиком. «Очень жалко Томашевских, — добавляла она, — потому что Тарзик скоро от них уедет». В руке Дина Мироновна обычно несла фарш, завернутый в газету. То ли мясники жалели для Дины Мироновны бумаги, то ли ей самой нравилось прохладное ощущение под ногтями, но всегда один или два пальца у нее были внутри фарша.

— Лакомство из общества, — сияя, шептала она.

— Да что вы, право, — в смятении говорила Нинина мама, — ну что же, мы, по-вашему, его не кормим?

Нинина мама училась когда-то в хореографическом училище, и там, кроме танца, им преподавали, как следует разговаривать с людьми старше себя.

— Ах, какая вы душка и как я счастлива, что вас нашла, — говорила Дина Мироновна, сцарапывая фарш с газеты в Тарзанью миску.

— Вот здесь… здесь можно вымыть руки, — открывая кран, говорила Нинина мама.

— Ах, душечка, право, ни к чему лишние хлопоты, — отвечала со счастливым выражением лица Дина Мироновна и облизывала пальцы. Нинина мама украдкой отворачивалась и закрывала глаза.

Тем временем запертый в комнате Тарзан уже окончательно догадывался, кто пришел, и начинал ломать дверь. С косяков падала известка. Сложность заключалась в том, чтобы Дина Мироновна успела положить фарш в миску до тех пор, пока Тарзан за дверью не затих. В первый раз этого еще не знали, и из-под двери комнаты в прихожую потекла дымящаяся лужа.

— Мой отзывчивый! — сказала Дина Мироновна. — Это он от счастья!

Выпускать Тарзана раньше, чем Дина Мироновна избавится от фарша, было нельзя, потому что встреча их отчасти напоминала монгольскую борьбу. Упершись лбами друг в друга, они кружили по прихожей. Дине Мироновне для этого почти не приходилось приседать. Однажды Тарзан оказался висящим у нее вокруг шеи как чернобурая лисица. Часть фарша при этом оказалась у Дины Мироновны в волосах, часть прилипла к зеркалу.

— Я понимаю, что она кажется тебе немного не того… — сказала Нинина мама, — но, с другой стороны, — энтузиастка? Да. Бессребреница? Да. Добрый человек? Несомненно.

Уходя на работу, Нинин папа ставил на свой письменный стол два перевернутых ногами вверх стула. Нинина мама ставила перевернутые стулья на кровать — Тарзан взял обыкновение закапывать под подушки вчерашние кости. Квартира напоминала кафе во время ночной уборки.

О белом котенке Дина Мироновна на время замолчала. Зато она теперь сообщала Томашевским о том, как продвигаются поиски хозяев для Тарзана.

— Помилуйте, — в первый раз услышав о поисках, сказал Нинин папа, — я, видимо, чего-то недопонял. Мне казалось, что хозяева уже есть!

— Все, все хорошо, Николай Сергеевич, — убежденно и улыбаясь, сказала Дина Мироновна. — Вы, главное, не волнуйтесь. Не волнуйтесь — и все, все будет хорошо! Тарзану у вас великолепно, пес крепнет, веселеет…

— Простите, — перебил Николай Сергеевич. — Я, если это возможно, хотел бы узнать о хозяевах. Тут проблемы чисто практические…

— Коля! — укоризненно сказала Нинина мама и добавила: — Он, знаете ли, так последнее время устает…

— Вы, главное, не волнуйтесь, Николай Сергеевич, — улыбаясь, сказала Дина Мироновна. — Мы с вашей женой все, все решим. Вы и знать не будете!

— О чем? — спросил Николай Сергеевич.

— О хозяевах. О Тарзане. Главное, не беспокойте себя… А хозяева найдутся. Не сегодня, так завтра, не завтра, — тут на Дину Мироновну прыгнул Тарзан и ее лицо скрылось в его шерсти.

— Желательно, чтобы это было не послезавтра, — сказал Николай Сергеевич.

— Собака столько перенесла, — вынимая лицо из шерсти Тарзана, сказала Дина Мироновна. — Пес в вашем доме просто душой отдыхает.

Николай Сергеевич уперся указательным пальцем в переносицу и некоторое время стоял так качаясь.

— Иди работай, — мягко сказала Нинина мама. — Мы все сами решим.

— А я и знать ничего не буду? — спросил Николай Сергеевич.

— Вот именно, — радостно сказала Дина Мироновна. — А жена ваша, скажу я вам, это клад. Золотой человек. Таких больше нет.

— Боюсь, что вы правы, — сказал Николай Сергеевич.

Первые клюнувшие на Тарзана хотели увезти его под Киев. Вообще, они там и жили, но сейчас почему-то гостили в Ленинграде и здесь искали собаку.

— Представляете?! — возмущенно говорила Дина Мироновна. — Под Киев! Как вам нравится? Увезут куда-то к черту на рога — ни навестить, ни проверить… Ах ты мой ласковый…

— Значит, на Украине совсем плохи дела? — спросил Нинин отец. Он говорил теперь с Диной Мироновной, обязательно упираясь указательным пальцем в переносицу. — Своих, так сказать, собак…

— Отчего? — выглянув из Тарзаньей шерсти, ответила Дина Мироновна. Она теперь избегала Николая Сергеевича, а если приходилось разговаривать, то Дина Мироновна садилась около Тарзана на корточки и пряталась за него, как за щит.

— Ну, если такое золото надо из Ленинграда возить, — сказал Николай Сергеевич, — то, вероятно…

— Ах, вы ничего-ничего не поняли, — нервно засмеялась Дина Мироновна. — Совсем, совсем