Читать книгу "Триумф королевы, или Замуж за палача - Анни Кос"

помнится, так приглянулась охраннику, что он увел её в соседнюю камеру на всю ночь. Никогда не забуду её стонов и воплей. Сперва громких, полных мольбы и угроз, но с каждым часом все менее разборчивых, хриплых, болезненных. И мужской смех, рычание, скрип лежанки, звуки ударов. Тишина наступила только под утро, когда утомленный насилием мужчина, пошатываясь от усталости, вывалился в коридор.

— Убери за собой, — приказал ему старший смены.

Больше эту несчастную я не видела никогда.

Стоило ли удивляться, что и моё время тоже наступило? Канцлер Глосси… Сволочь.

Я судорожно вдохнула сквозь сцепленные зубы. Разумеется, спорить бесполезно. Я уговаривала себя проявить покорность, напоминала, что отчасти это даже не насилие, ведь мы муж и жена перед богами, однако тело онемело, стало чужим и непослушный.

— Ляг, — приказал муж. — На спину, поперек кровати, близко к краю. Раздеваться не надо, достанет им и того, что будет видно.

Только в это мгновение я поняла, что следом за нами вошли все те, кто был на церемонии. И без стеснения рассматривали келью, кровать и меня. Вот тут-то на меня и накатила паника.

— Прикажите им выйти, — я изо всех сил старалась не сорваться в истерику. Не показывать им свою слабость, не сдаваться! Я выше их по рождению, моё слово весит больше, чем чье бы то ни было в этой комнате, по крайней мере, пока мой брак окончательно не утвержден.

Мэтр словно не услышал: нетерпеливым кивком указал на покрывало и вопросительно приподнял бровь. Из-за его спины долетел многообещающий смешок. И тут я не выдержала:

— Пожалуйста, умоляю, пусть не смотрят, — прошептала едва слышно, но он услышал и понял:

— Ложись и молчи.

Я подчинилась. Закусила губы и присела, затем легла. Грубая шерсть царапнула спину даже через тонкую ткань платья. Если я была уверена, что допросы — это самое мерзкое, что может быть, то глубоко ошиблась.

Муж подошел к изголовью, резким движением сдернул белую ткань, встряхнул ее в воздухе, разворачивая.

— Подними юбки.

Я только колени сильнее сжала и вцепилась в подол платья, как в последнее спасение. Не хотела, знала, что поздно брыкаться, но не смогла пересилить себя. Тогда мэтр резким движением схватил мое запястье, отвел в сторону, а второй рукой рванул ткань вверх, обнажая мои бедра.

— Надо подстелить.

Ну, конечно же, надо. Обязательно надо. На этой ткани останутся следы моей крови, доказательство завершения ритуала. Вместе с письменными показаниями свидетелей это уничтожит последнюю надежду на расторжение брака.

А потом, игнорируя мои слабые попытки сопротивляться, метр Штрогге подтянул меня к себе, устраивая мои бедра на самом краю.

— Раздвинь ноги шире и постарайся расслабиться, — приказал он. — Закрой глаза или отвернись. Будет больно, но недолго.

Они хотят увидеть, как совершается насилие? Хотят насладиться моим унижением до конца? Отлично, пусть смотрят, но не на безвольную, перепуганную, сломанную жертву. Я хочу выбраться отсюда — и выберусь, даже если придется отдаться каждому из этих мужчин. Снова увижу свет, вдохну ветер, почувствую на губах вкус свободы.

Я криво улыбнулась и уставилась прямо в глаза мужа.

Звякнула пряжка ремня на поясе, затем последовала недолгая возня с пуговицами — и вот уже мужчина подхватил мои колени, с силой развел их в стороны, прижался к моему лону.

— Не смотри я сказал.

Сердце забилось переполошенной птицей, но упрямство не позволило мне отвести глаз. Я судорожно втянула воздух и приказала хрипло:

— Мы отныне муж и жена. Делай, что нужно.

На секунду он замер, будто примериваясь, а потом вошел в меня. Не резко, скорее даже бережно, но я все равно вскрикнула от боли. Его лицо и этот жуткий шрам оказались прямо передо мной. И его глаза — серо-синие, словно сталь зимней ночью.

Несколько безжалостных толчков, казалось, разорвут мое тело. Я судорожно вцепилась в его плечи, стараясь заглушить боль. Но не застонала, только губы закусила. Я — урожденная герцогиня, во мне течет королевская кровь, им не услышать моих криков. Мэтр двигался ритмично и резко, постепенно ускоряясь. А я просто ждала, когда все закончится. Толчок, еще один, еще. Мой муж вдруг закрыл глаза, дернулся в последний раз и, глухо зарычав, остановился.

Это и вправду продолжалось недолго. Несколько секунд я чувствовала пульсацию внутри, потом мэтр выскользнул из меня и приподнялся, застегнул штаны, выдернул ткань с красными пятнами.

— Брак подтвержден. Передайте его величеству нашу глубокую благодарность и заверения в вечной преданности.

Его рука одернула ткань юбки, прикрывая мой стыд хотя бы так. Судейский улыбнулся, сворачивая доказательства.

— Примите мои поздравления, почтенный мэтр. И вы, почтенная мэтресса. Счастья вам на многие лета.

Затем они ушли, оставив нас одних. А я перекатилась на бок, сжалась, подтянув колени к груди, как младенец.

— Передайте своему королю, что я отомщу за все, что он со мной сделал, — тихо прошептала я в грубое серое одеяло. — За каждую мою слезу он прольет десять, за каждый удар — получит сотню, за каждое отнятое у меня мгновенье — отдаст год жизни.

Глава 2. Сюзанна

Тишина.

Ненавистная и такая желанная тишина. Впервые за столько времени меня, кажется, действительно оставили в покое. Победа? Пожалуй.

Кровать жалобно скрипнула и прогнулась под весом мужчины.

Мэтр Штрогге, по-видимому, присел рядом со мной. Больше он не пытался ко мне прикоснуться, даже взгляда его не ощущалось, словно он уже позабыл обо всем, что случилось, и дальнейшее его не интересовало.

— Вот, выпей это. До дна, пожалуйста.

Перед моим лицом на одеяло опустился крошечный стеклянный флакончик с мутной коричневой жидкостью.

— Что это?

Неужели это мой голос? Такой хриплый и холодный, совсем не похожий на прежний звонкий. Принимать неведомый дар не хотелось.

— Настойка, которая не даст тебе понести дитя сегодня.

— Это лишнее, — я пальцем оттолкнула склянку. — У меня уже давно не идут регулы.

— Знаю. Дважды за полгода, да и то, в первые месяцы заточения.

— Тогда зачем?

— Случайности тоже бывают. Беременность убьет тебя: ты слишком истощена, не доносишь даже до половины срока, да и ребенок вряд ли будет здоровым. А если выкинешь плод позже, то не уверен, что выживешь и сможешь родить вообще хоть когда-то.

Он был прав.

Я приподнялась, с трудом откупорила плотную пробку и выпила все до дна. От горькой терпкости свело горло, я закашлялась