Читать книгу "Продавщица: Назад в пятидесятые - Анна Наумова"

Вот и скидываемся мы с девчонками в конце месяца, покупаем эти сигареты за свои. Алка потом ими барыжит где-то, говорит, что еще наваривается. А я вот так не умею. А еще за свои пришлось форму покупать, да не один, а целых три комплекта сразу. Рубашка - полторы тысячи рублей, футболка - тысяча, жилетка форменная с логотипом компании - целых две. Вот и ушла вся моя первая зарплата на эту форменную дрянь, которую даже на "Авито", где засохшее дерьмо мамонта можно продать, если приноровиться, не купят.

Хотя, как мне говорила наша вторая кассирша Аллочка, тут все зависит от навыков продаж - она там даже как-то умудрилась старые туфли свекрови продать по очень сходной цене. Сказала, что их ей подарила жена Хрущева и даже какую-то самопальную открытку с дарственной надписью приложила. Уж не знаю, врала Алка или нет, но за туфлями очередь выстроилась. Сдается мне, в ней умер великий продажник: она при должном подходе и козьи шарики по цене черной икры продать сможет.

По-прежнему тяжело кряхтя (вес у меня не маленький), я поднялась с колченогой шатающейся табуретки и вышла в зал. Может, опять девочки на кассе от скуки решили подшутить? Иногда орут: "Галя, отмена!", я выхожу, а они, заразы, хитро так улыбаются: "Все в порядке, мы пошутили. Просто имя у тебя такое, подходящее".

Нет, в этот раз не пошутили. На кассе стоял унылого вида прыщавый парень, по виду - лет двадцати пяти. В руках у него был телефон с включенной камерой, которым он торжествующе нацелился на меня. Все, как я и предполагала.

- Кефир, девушка, мне бесплатно Вы должны продать! - лучась улыбкой, протараторил он, обнажая идеально ровные белые зубы.

- Здравствуйте. За девушку спасибо. А с какой стати бесплатно, позвольте поинтересоваться? - осторожно осведомилась я.

- На нем ценника нет! - радостно выпалил парнишка. - Но я его взял и донес до кассы, поэтому - бесплатно!

"Чтоб тебя, зараза!" - пронеслось у меня в голове. Ну точно же, сегодня день смены ценников. Опять, видимо, не уследили. Уследишь, как же - их тут несколько тысяч.

- Да, пожалуйста, забирайте бесплатно, - кивнула я, в глубине души желая лишить парнишку его идеально ровных белых зубов. В конце концов, не обеднею я на семьдесят рублей. Да и приходится признать, что формально он прав: мы обязаны продать товар по той цене, которая на нем указана. Нет цены - значит, отдаем бесплатно. А еще это значит, что обедать завтра я буду на сотню с копейками. Потому что стоимость молока старший кассир, разумеется, должен отдать из своего кармана.

Видимо, зумер с хвостиком на голове и самокатом под мышкой ожидал скандала, потому что он как-то сразу затих, скуксился, молча взял бутылку с кассы и почапал на улицу. Эх, расстроился бедненький, что не залетит его видосик в тренды социальных сетей, не получит он миллионы лайков и миллиарды просмотров, а в очередь к нему не выстроятся рекламодатели.

- Это все? - поинтересовалась я у товарок. - Опять, что ли, с ценниками не успели?

- Да где ж тут, - вздохнула пожилая Клавдия Ильинична. - И так вчера домой в первом часу приехала. Ну сегодня задержусь.

- Вот оно что! - решительно сказала я. - Вы, Клавдия Ильинична, не задерживайтесь, езжайте сразу домой после смены. Нечего Вам задерживаться, у Вас... свои заботы (про возраст я деликатно умолчала). А я останусь, все переклею, магазин закрою.

- Хорошо, Галчонок! - повеселела старушка. - Ты тоже давай, того, не задерживайся. Всех денег не заработаешь.

"Угу", - пронеслось у меня в голове. - "Здесь - так точно. Даже не всех, а хоть каких-нибудь".

Эх, по-дурацки как-то жизнь прошла. Стать бы снова двадцатилетней, Галочкой, Галюней, Галюсиком... Чтобы вон тот мальчик подарил мне корявую и милую записку на выпускном, признался в любви и позвал в кино. Ну или хотя бы замуж. Мы бы сыграли веселую студенческую свадьбу, покатались на "Волге", запустили голубей и зажили долго и счастливо...

Но никакого "счастливо" в моей жизни не было. Родилась и выросла я в Ленинграде, теперешнем Санкт-Петербурге, на Канонерке. Родители, как я поняла, отчаянно хотели сына, а не дочку. А родилась я. Нет, меня не били и кормили вовремя, покупали хорошую одежду, даже выделили отдельную комнату, но воспринимали, как досадное недоразумение, как мебель или приложение к чему-то. Ни одной фотографии в обнимку с родителями у меня нет.

Когда мне стукнуло четырнадцать, родители предприняли еще одну попытку обзавестись потомством, и на свет появился Димуленька (так они его всегда ласково звали). Я же с самого рождения была исключительно: "Галя, не сиди без дела. Отдых - это смена рода деятельности".

С четырнадцати лет моей "деятельностью" стало подтирание соплей, кормление и мытье Димуленьки в свободное от учебы время и даже в ущерб ей. Вместо свиданок с мальчиками и робких поцелуев у подъезда я варила Димке кашу, катала его в коляске по двору под шипение соседок, которые были уверены, что это - мой ребенок, которого я нагуляла и всем выдаю за брата, и вручную стирала пеленки. Маман, насмотревшись передач про американцев, жаждущих истребить русскую нацию с помощью памперсов, от которых "все преет", напрочь от них отказалась. Сама же маман считала, что ее материнские обязанности заключаются в том, чтобы потетешкать младенца, показать ему "козу" пальчиками, поиграть в "ку-ку" и покачать пару минут. Вся грязная работа доставалась исключительно мне. Вопрос, куда идти учиться, не стоял. На следующий день после выпускного вечера мать сказала: "Мозгов у тебя нет. Вставай за кассу, вон у нас супермаркет рядом с домом. Будешь кнопки нажимать". В маминых словах я ничуть не сомневалась, поэтому сделала так, как было сказано.

Димулик вырос бездарем и совершенным лентяем, но продолжал купаться в родительской любви и жаловаться маме с папой, что я его обижаю. "Обижаю" - это значило "заставляю делать уроки, а не рубиться с утра до ночи в приставку". Когда ему стукнуло пятнадцать, он таки сумел выпросить у родителей породистого щенка в подарок. Мне на пятнадцать лет родители подарили открытку с короткой надписью: "Успехов в учебе!", кусок земляничного мыла и обрадовали сообщением о том, что они уезжают на все выходные на турбазу, а я остаюсь сидеть с годовалым Димулей. Помню, я сказала, что мыло - это, конечно, хорошо, но не хватает еще веревки и табурета. После