Читать книгу "Дорога миров - Владимир Поляков"

в результате которой Аскапоцалько был покорён, а Маштла, чьи неудачные интриги окончились крахом, был возложен на жертвенник и сердце его было извлечено ритуальным обсидиановым кинжалом в присутствии всех трёх объединившихся против него врагов.

Собственно, именно это событие стало одновременно и символическим, и поворотным в истории Теночтитлана. Почему именно его? Просто именно у его тлатоани в «тройственном союзе» оказалось больше всего сил, а воины оказались наиболее подготовлены к боям. Звезда Аскапоцалько и его правителей закатилась, теперь центром — то есть самым могучим войском, жителями и богатствами — долины стал Теночтитлан. Союз же трёх властителей стал называться империей Теночк, а объединившиеся народы стали отзываться на имя науа.

Экспансия. Она самая, начавшаяся почти сразу после провозглашения империи и не прекращающаяся до настоящего времени. Только вот в ней было два основных периода, «до» и «после», разделом между которыми стало…

— До меня эти глупцы так и не поняли, что нужно было не брать дань пленниками и богатствами, но делать города своими. Не иногда, а всегда. Куда ступила нога истинного науа, там всегда будет империя Теночк! Подвластные города с собственными правителями, тьфу! Вот и получали одно восстание за другим. Но кто бы не восстал? Нельзя было тащить на жертвенники сотнями и тысячами сразу. Кровь гуще воды, её правильно лить надо. Правильно, слышите вы!

Обращение… Адресовано оно было богам, давно умершим жрецам либо тем, которые умерли не так давно, а то и вовсе здравствовали, покорившись новой силе? Этого не знал и сам человек в кресле. Зато его крик, оказавшийся слишком громким, привлёк к себе явно нежелательное для того внимание. Почти сразу же появившиеся в дверном проёме две безмолвные фигуры воинов-ягуаров замерли, увидев, что ничего не произошло, а их тлатоани находится в полном здравии и просто слишком громко разговаривал. С богами? С самим собой? Это для них было не важно. Зато жест, повелевающий вернуться на привычные места и не мешать, они поняли. Ещё несколько мгновений, и вот всё стало так, как было совсем недавно.

— Новый мир, чистый мир… Возможности, — вновь заговорил тлатоани, но явно обращаясь к кому-то, с кем и хотел бы поговорить, но не имел на то возможности. — Правы оказались, профессор. Только почему спустя два десятилетия оказывается, что я тут не один такой, сделавший шаг по вашей теоретически предсказанной Дороге Миров? Может быть, ответите? Не можете. И не сможете. Эти знания не для всех, они для единиц. Вы этого не поняли и… А может? Нет, точно нет, вы были слишком осторожны, скрывали даже от коллег, а семьи у вас никогда и не было. Тогда почему? Или я ошибаюсь и этот наглый щенок из Италии просто удачлив и Дорога тут ни при чём?

Мысли, теперь уже совсем мрачные, одолевали того, кто здесь получил имя Маквилмалиналли Акмапитчли. Он, конечно, ожидал, не мог не ожидать появления на континенте сперва каравелл Христофора Колумба, а затем и других, но сроки и качество этого самого появления — вот тут другое дело. Совсем другое.

Оправдывая имеющиеся у тлатоани обрывочные знания и сопоставление их с происходящим в империи, Колумб появился приблизительно в то время, как от него и ожидалось, да и завоевание Эспаньолы, будущего Гаити, сначала проходило ожидаемо. Сначала, а потом многое стало изменяться. Быстро, неожиданно, и изменения эти были не те, которые правитель империи Теночк хотел бы видеть. Да, он не был профессиональным и вообще историком, но уж о таких событиях в прошлом родного мира не мог не знать. Не было при «покорении Нового Света», как его называли там, в Европе и у проклятых гринго, никакого Ордена Храма, обосновавшегося на острове Пуэрто-Рико. Не существовало столь огромного числа кораблей и людей, с них высаживающихся. Ещё в школе он читал, что «армии» конкистадоров бывало, что пару сотен человек насчитывали. Но тут… Не сотни — тысячи, которые к тому же словно ничему не удивлялись, представляя, что их ожидает и как реагировать на приятные и неприятные неожиданности.

Быстрое, почти молниеносное завоевание Кубы, Ямайки, иных островов. Совершенно неожиданное… осторожное отношение к таино и прочим индейским племенам, сменившее первоначальную резню, естественную и известную из истории. Словно кто-то в Европе прикрикнул на Колумба и прочих, как на расшалившихся детей, и те… покорно послушались.

Уже тогда стало понятно, что чёртовы европейцы доберутся до земель его империи куда раньше, чем это ожидалось. Кортес, 1519 год… Об этом теперь стоило только мечтать, но никак не строить планы, связанные с ранее известной датой. Пришлось засылать новых шпионов на покорённые испанцами острова, да и про остров Пуэрто-Рико с загадочным Орденом Храма не забыть.

Шпионы сработали так, как от них и ожидалось, зная как о щедрых наградах за успех, так и о суровых наказаниях не за провал даже, а за недостаточные энтузиазм и умение собирать информацию. И полученные донесения уже тогда сильно не понравились тлатоани. Испанцы — это ещё понятно. Ну сумел Колумб убедить свою королеву, что нужно больше людей, кораблей… да всего, что только могло понадобиться. Знал ведь, что в новом мире хоть что-то, но может оказаться иным. Только «что-то» и «очень много чего» заметно отличаются друг от друга. Ведь шпионы не только смотрели, но и спрашивали. Задавали много вопросов, относящихся не только к тем, которые уже здесь, но и к тому, что там, за океаном.

За океаном оказалось не то, что должно было быть. Да, он не особенно знал историю этого вот времени, тем более какую-то там европейскую. А специально подготовиться… Сперва просто не верил в россказни профессора, потом, когда пришлось уцепиться за призрачную надежду, узнал, что неизвестно, в какое время иного мира он вообще попадёт. А слова «Тебя притянет то время, которому ты соответствуешь, да и место выберется Дорогой под твою суть» звучали непонятно. Тогда звучали, поскольку очутившись в империи Теночк, он сразу понял, что имел в виду старый и немного… или не немного безумный учёный, сумевший волей богов прикоснуться к самой, наверно, большой тайне мира. Той, которую унёс с собой не то в могилу, не то, что менее, но вероятно, на ту же Дорогу.

Европа! И то, что началось там десяток лет назад, перекраивая слишком многое.В его родном мире, конечно, были такие Борджиа, хотя он слышал о них так, мельком. Отравители, один был Папой Римским… Хотели объединить Италию, но ничего у них не получилось, а затем все умерли, оставшись