Читать книгу "Четырехсторонняя оккупация Германии и Австрии. Побежденные страны под управлением военных администраций СССР, Великобритании, США и Франции. 1945–1946 - Майкл Бальфур"

по поводу того, сколько все-таки уцелело! Тем не менее это была лишь видимость, и в крупных городах сохранилось совсем немного зданий, у которых не было бы повреждений; в Ганновере, например, эта цифра составляла менее 1 %. Пострадали не только крупные города, но и небольшие городки вроде Хильдесхайма или Хайльбронна, не стали исключением и чисто сельские районы. Когда в июне 1945 года мы летели из Франкфурта в Мюнхен, то с удивлением замечали, что некоторые деревни, казалось бы, совсем не пострадали. Но тут же натыкались на другие, которые по воле случая стали местом последнего фанатичного боя и в результате оказались полностью сожжены. В среднем там, где в 1939 году проживало лишь четыре человека, теперь жили десять немцев, хотя некоторые из используемых ими подвалов и убежищ вряд ли вообще можно было назвать жильем.

Разумеется, разрушению подверглись не только частные дома. Общественные здания, учреждения, театры, галереи – все было разрушено. В Нюрнберге были разрушены 30 из 40 протестантских церквей. В Берлине пострадали все 187 евангелических церквей, 69 из них были полностью разрушены. В Кёльне были разрушены или сильно повреждены 92 % школ. В Берлине было разрушено 149 школ, 36 сильно повреждены, 221 нуждалась в капитальном ремонте, 81 использовалась для других целей, и только 162 остались целыми и невредимыми. Получили серьезные повреждения 14 из 23 университетов страны.

Победа союзников была ускорена благодаря использованию превосходства в воздухе для нейтрализации транспорта. Опыт, однако, показал, что такой подход эффективен только в случае широкомасштабной и продолжительной атаки. Усилия по осуществлению таких атак в Германии оставили после себя многочисленные разрушения. Из 13 000 км железнодорожных путей в британской зоне эксплуатации подлежали только 1000 км, да и то лишь на отдельных участках. Из 12 000 вагонов 5000 оказались непригодны для эксплуатации, а большинство остальных имели серьезные повреждения. Менее половины парка двигателей было в состоянии работать; в целом в Германии было выведено из строя 2395 железнодорожных мостов, а также 740 крупных речных мостов из 958 в британской и американской зонах; в их число входили все мосты через Рейн.

Ни один водный путь не был открыт (чтобы оценить значение этого факта, необходимо вспомнить, что речной трафик на Рейне ниже Дуйсбурга превышает трафик через Суэцкий или Панамский канал); в британской зоне с каналов пришлось убрать 540 разрушенных мостов. В порту Гамбурга было потоплено пятьдесят торговых судов, девятнадцать плавучих доков и множество мелких судов. В британской зоне было уничтожено более 1500 междугородных телефонных коммутаторов, что составляло около половины всего оборудования, имевшегося там в 1939 году. Среднестатистический житель Запада теперь воспринимает удобный транспорт как нечто само собой разумеющееся, забывая, насколько его повседневное поведение зависит от того взаимодействия, которое при этом обеспечивается; нейтрализация транспорта в Германии, казалось, на какое-то время остановила цивилизованную жизнь.

Некоторые из самых тяжелых ран войны были нанесены в менее осязаемой области. В период с 1938 по 1944 год государственный долг вырос с 40 000 млн рейхсмарок до 357 000 млн рейхсмарок, а обращение банкнот – с 10 400 млн до 73 000 млн. Цены и зарплаты были жестко ограничены, чтобы сдержать инфляцию, к которой грозил привести упомянутый рост, но это лишь усилило угрозу, как только с властью нацистов было покончено. Возросшая денежная масса стала использоваться для покупки меньшего количества товаров по неизменным ценам, в результате чего обладание деньгами приобрело второстепенное значение. Доверие к ним было еще больше подорвано всеобщим ожиданием некой валютной реформы и сокращения долга. Это стало одним из основных элементов начавшегося морального вырождения.

Поражение, разочарование и осознание того, что все усилия были потрачены впустую, редко стимулируют добродетель; в Германии это случилось после двенадцати лет правления бандитов, сознательно стремившихся подорвать такие уважаемые традиции, которые пережили катастрофу 1918 года и инфляцию 1922–1923 годов. Даже те, кто не одобрял нацистов, были в какой-то степени заражены их примером. Германия в значительной степени утратила нравственные устои.

Кроме того, были и большие людские потери. Подсчитано, что 3,1 млн немцев погибли в рядах вермахта и 100 000 – как гражданское население в ходе боевых действий. Еще 500 000 гражданских лиц погибли в результате воздушных налетов, а рост смертности непосредственно в результате войны оценивается в 400 000. Еще 200 000 погибли в концентрационных лагерях. В одной только Западной Германии насчитывалось 2 млн калек, а из каждых 100 немцев, родившихся в 1924 году, 25 погибли или пропали без вести и еще 31 получил более или менее серьезные увечья. Если в 1939 году мужчины составляли 48,8 % населения Германии, то к 1946 году их доля сократилась до 44 %. Довоенный избыток в 1 463 000 женщин увеличился до 7 279 400. На 1000 мужчин в возрастной категории от 20 до 45 лет приходилось 1482 женщины. Заболеваемость туберкулезом выросла с 42 000 в 1939 году до 75 000 в 1943 году.

Смертность выросла в несколько раз, и перспективы обеспечить продуктами живых были весьма неопределенными. В сельском хозяйстве произошло значительное сокращение поголовья скота; если в 1937 году поголовье животных в британской зоне составляло 14,8 млн голов, а в 1944 году – 13,9 млн, то к 1945 году – в основном из-за нехватки кормов – оно сократилось до 9,1 млн. Будущее производство зерновых и картофеля оказалось под угрозой из-за нехватки удобрений и рабочей силы. Немецкие фермеры стали полагаться на основной (мартеновский) шлак для повышения урожайности своих легких почв, но его поставки представляли собой побочный продукт сталелитейного производства. Большое количество рабочей силы сделало возможной систему интенсивного земледелия, но во время войны эта рабочая сила обеспечивалась иностранными рабочими, которые быстро возвращались домой, в то время как немцы, чьи места они занимали, либо погибли, либо все еще находились в действующих войсках.

Нехватка транспорта усиливала общую неуверенность и давала повод придерживать продукцию, которая, будучи отправленной на рынок, могла принести лишь бесполезную валюту.

Однако ущерб нанесли не только военные действия противника. Нацистский гляйхшальтунг, доктрина монолитного государства, пронизанного единым политическим мировоззрением, вытеснила из общественной жизни, если не из самой жизни, многих самых способных и замечательных граждан. Оставшиеся в живых представители поколения до 1933 года были уже стареющими людьми, хотя некоторые из них с тех пор проявили себя весьма энергичными; их естественные преемники были мертвы, эмигрировали или не имели практического опыта управления. В течение двенадцати лет, половина из которых пришлась на военные годы, доступ немцев к основным течениям мысли и культурной деятельности был закрыт, а неустанно распространялась некая их фальшивая замена. Молодому поколению особенно повезло, если