Читать книгу "Контрольная обойма - Владимир Григорьевич Колычев"

сказала, жить будешь, но плохо, — Круча все улыбался, но при этом взгляд его пробирал до костей.

Тяжелый взгляд, сила в нем реальная. Круча запросто мог устроить Сафрону еще один культпоход на крытый, чтобы исправить свою ошибку. Не трех, а куда больше лохмачей организует, чтобы на этот раз уж наверняка опустить. И ведь не выдержит Сафрон, сломают его. А замочить Кручу нереально, сколько раз он уже пробовал. Собственно, за это с него и спросили.

— Чего ты хочешь, мент? — скривил губы Сафрон.

— Хочу, чтобы ты правила дорожного движения соблюдал, бандит!

— Дорогу на зеленый свет переходить, да?

— Дорогу мне переходить не советую, — качнул головой Круча.

— А то что?

— Я тебя предупредил, Сафрон!

Круча потушил сигарету о свою ладонь, достал из кармана бумажную салфетку, завернул в нее окурок и положил в карман. И сам он за порядком на своей территории следит, и от других того же требует. А как еще его должен был понять Сафрон?

Не прощаясь, Круча повернулся к Сафрону спиной, сел в микроавтобус.

Вернулся в машину и Сафрон. Тюльпан включил скорость, отпустил педаль тормоза. В машине царила мертвая тишина, никто не решался сказать плохо о Круче. И правильно, в глаза нужно говорить о том, какой он козел, а не по углам, как бабы, шептаться.

Проезжая мимо микроавтобуса, Сафрон не удержался и повернул голову. А стекла в «рафике» не такие уж и темные, он смог заметить, что в салоне, кроме Кручи, никого не было. А где же спецназ? Похоже, Круча реально безбашенный мент, если не побоялся выйти на Сафрона без всякой поддержки. Он же знал, с кем имеет дело. Или он просто не воспринимает всерьез битовскую братву? Может, ему нужно еще раз объяснить, кто в доме хозяин?

* * *

За окном ненастье, небо темное, на его фоне редкие крупинки снега кажутся особенно белыми, холодно на улице, промозгло. Но день хороший, хотя бы потому, что пока без происшествий. Может, и пронесет. Вчера, например, ни одной кражи, ни одного ограбления, ну хотя бы кто-нибудь с кем-то подрался, ничего подобного. Может, и сегодня обойдется. Вечером, часов так в семь, Степан отправится домой, там его ждет любимая девушка, душа уже рвется к ней.

На столе зазвонил телефон.

— Степан! — чуть не крикнула Даша. — Меня арестовали!..

— Дай сюда! — послышался чей-то женский голос.

В трубке что-то хрустнуло, с такой силой ее вырвали. И послышались короткие гудки.

Степан растерялся, но в ступор не впал. Телефон у него новый, с определителем номера — установить адрес, откуда звонили, несложно. Поселок Привольный, дом двадцать четыре. Элитный поселок, тот самый, в котором жил Сафрон, — на берегу Глубокого озера. Одно это уже настораживало.

Сафрон жил в двенадцатом доме, за домом номер четырнадцать сплошь недострой, двадцать второй и двадцать четвертый — готовые коттеджи, дальше снова пустые коробки, где под крышами, где нет. Элитный поселок в стадии строительства, но в двадцать четвертый дом уже и телефон успели провести с московским номером. Красиво жить не запретишь.

Возле дома стояла старенькая «Волга» с красными крестами на белом фоне и новенькая синяя «семерка». Открылась калитка, появилась Даша, в наручниках, бледная как смерть. Красивая, нежная, изящная, пальто нараспашку, белый медицинский халат под ним.

Даша, казалось, еле стояла на ногах, ее держал под локоток молодой человек тепличной внешности, холеный, лощеный, в дорогой кожаной куртке с воротником из стриженой норки. Портфель дорогой с бронзовыми застежками. Степан узнал его, следователь Болдарев из районной прокуратуры, однажды привлекался к расследованию убийства, апломба много, а толку мало. Малость туповатый для серьезных дел.

Возмущенный Степан выскочил из машины и рванул к Даше, напугав Болдырева.

— Капитан Круча! — громыхнул Степан, надвигаясь на следователя.

В проеме калитки стояла молодая полноватая женщина с красивыми глазами и пышной «химией» на голове, она озадаченно смотрела на Степана. Сережки с голубыми камушками на маленьких и жестких, как морские раковины, ушах, кожаный с меховым воротником плащ нараспашку, платье под ним с декольте, подвеска с бриллиантом в один как минимум карат.

— Уголовный розыск не нужен! — мотнул головой Болдарев.

Он хоть и новый человек в районе, но начальника уголовного розыска не знать не мог.

— Что случилось?

Степан шагнул к следователю, тот подался назад, отцепился от Даши, толкнул женщину с «химией». Та возмущенно вскинула руку, будто собираясь ударить его.

— Степа, я ничего не делала!

Даша порывисто прижалась к Степану.

— Наручники у него… Козел!.. — Круча старался, но не мог сдержать эмоций.

Какой-то парниковый недотепа задерживает его любимую девушку, еще и наручники на нее надевает. Она что, с ножом на кого-то бросалась?

— Гражданка Изварина обвиняется в убийстве! — Болдарев грозно нахмурил брови.

— Это был обычный церебролизин! — мотнула головой Даша.

— Это был обычный лидокаин! — встал в позу Болдарев.

— Я тебя сейчас по стенке размажу! — Степана распирало от злости.

Даша работала в больнице медсестрой, иногда выезжала к пациентам на дом, Степан это знал и ничего предосудительного в этом не видел. Даша могла ошибиться, перепутать лекарства, это, конечно, преступление, но зачем наручники на нее надевать? Если Болдарев хотел блеснуть перед ней своей крутизной, то и Степан имел полное право наехать на него в самой грубой форме. От обиды за Дашу его просто разрывало на части.

— Эй, капитан, ты чего? — возмущенно и в ужасе захлопал глазами следователь.

— Ты на кого наручники надел, придурок?

— Я требую соблюдать приличия! — Голос у Болдарева сорвался на петушиный крик.

— Наручники сними!

— Ну, наручники-то я снять могу…

Болдарев решил не спорить, полез за ключом в карман, снял с Даши наручники, положил их в свой портфель.