Читать книгу "Гримуар темного лорда I - Тимофей Грехов"

вернулась из боя всего одна группа…

От бойцов я узнал, что один из важнейших опорников, перекрывающих дорогу к городу, захвачен врагом. И что по этой самой дороге едет колонна с техникой.

Вызвав штаб и сообщив полученную информацию, я выдвинулся на окраину города. Дорога вела именно в то место, куда ехал и я. И раз противник нашёл способ глушить нашу связь, то кому-то нужно принимать решения на месте. А учитывая, что комбрига неделю назад увезли с осколочным, то старшим был именно я.

Бой длился два дня. И хоть враг пробился на окраины, мы выбили его и вернули утраченные позиции.

Но одним из приятных моментов был захват РЭБ противника. Сначала мы очень обрадовались, что получилось захвати его в целости, однако совсем скоро мы поняли, что ошибались.

Через сутки после того, как чекисты забрали захваченную технику, к нам на пяти вертолётах прилетели врачи, на которых были надеты УЗК. От них я узнал, что прибор был поврежден несколькими пулями, но прежде чем они это выяснили несколько инженеров и чекистов, получили смертельную дозу неизвестного излучения.

И когда нашу бригаду построили для проверки, то прибор, чем-то похожий на счётчик Гейгера, несколько раз срабатывал, после чего солдат и офицеров выводили из строя и вели в сторону вертолётов. Когда ко мне подошли врачи, у меня не было сомнений что счётчик запищит. После захвата РЭБ я разве что не ползал у прибора, стараясь понять, как он работает. К тому же с того дня меня несколько раз рвало, да и волосы начали выпадать. Только до этого я думал, что это из-за сильнейшего переутомления, связанного с событиями прошедших дней.

УИИИИУ — УИИИИИИИИУ — запищал незнакомый мне аппарат.

Умирал я страшно. Тошнота, гниющая плоть, слепота и наконец-то занавес.

* * *

В новом мире я очнулся три года назад. В теле двенадцатилетнего пацана. Насколько я успел понять, у бывшего владельца тела была спонтанная инициация. На него напала стая волков, от которой у него не было шансов отбиться. Судя по отметине на правой ноге, тот бой он проиграл, и когда его дар пробудился, он вместе с собой забрал всех хищников.

А в пустое тело уже вселился я. Благо я со временем вспомнил всю жизнь Константина Сергеевича Селезнева. Как всё это со мной произошло у меня не было объяснений. Можно было гадать о том, что вмешались потусторонние силы или моя душа попала в новый мир из-за неизвестного излучения РЭБ… Но сколько не гадай, а ответ на этот вопрос я вряд ли когда-нибудь найду.

Про события в лесу я ничего не помнил. О том дне мне рассказала мама. МАМА! Как же было непривычно произносить это слово.

Когда я впервые открыл глаза, а мои руки и ноги не реагировали, я сильно испугался. На войне мне не раз приходилось бывать в госпитале. Чаще забирал своих сослуживцев, находившихся там на лечении. Один из них рассказал, что лежал в палате с молодым парнем, у которого было парализовано всё тело. И он мог шевелить только глазами.

Лежа на кровати я очень боялся, что это произошло и со мной.

Воспоминания не сразу вернулись ко мне. Раньше появилась память тела, и сердце стало биться чаще, когда я увидел женщину, из глаз которой ручьём текли слёзы. И в голове у меня всплыло слово — мама.

Несколько месяцев она постоянно находилась рядом со мной. Врачи, что посещали меня, требовали больших денег за моё лечение. И хоть мать получала нормальную зарплату, её хватало только чтобы не жить в впроголодь.

Помогли мужики из нашей деревни Сухово. Когда они нашли меня в лесу, то взяли тела хищников. А через пару недель принесли матери деньги, которые выручили с продажи шкур. Благодаря этим деньгам мама смогла купить необходимые зелья, и через полгода я наконец-то начал самостоятельно ходить.

* * *

Первый раз мама заболела несколько месяцев назад. По весне она шла домой и попала под дождь. Пару недель у неё держалась температура, но в итоге всё обошлось.

Однако её болезнь не обошлась без последствий. Мама потеряла работу. Начальник ткацкой фабрики сказал, что ему не нужны сотрудники, которые позволяют подолгу болеть.

А потом я узнал, что начальник предложил матери альтернативную работу. По-простому говоря секретуткой, но мать отказалась, причём сделала это в грубой форме.

До сих пор она не может устроиться на работу, потому что с прошлой ей дали отвратительнейшую характеристику.

У нас были небольшие накопления. Но они имеют свойство заканчиваться. Несмотря на то, что я в свободное от учебы время помогал матери в огороде, перед школой ездил на велосипеде проверять силки и ловушки для мелкой дичи и отдавал маме если не мясом, то копейкой, заработанной с продажи, деньги всё равно убывали.

Неделю назад болезнь матери вернулась с новой силой. Пришедший целитель за быстрый осмотр запросил почти все оставшиеся деньги. Когда я возвращался с кружкой воды для мамы, он вышел навстречу ко мне и, собрав деньги со стола, сказал.

— У вашей матери двусторонняя пневмония. От лечения она отказалась за неимением наличности. Всего хорошего.

* * *

До города на велосипеде ехать нам было около часа. Я думал лишь о том, чтобы как можно быстрее добраться до гильдии охотников. Наш улов был очень ценным. В телах, измененных находились небольшие камни, из которых делали вытяжку, способствующую развитию магического дара. И если бы кто-то узнал, что мы везём в моём рыбацком рюкзаке, обязательно попытался бы отобрать.

— Как думаешь, маме нужно зелье малого или среднего исцеления? — спросила Таня.

Ей было двенадцать лет. Таня была стройной и милой девушкой. В этом году я стал замечать, как на неё стали бросать заинтересованные взгляды деревенские парни. Но все знали, что сестру я в обиду не дам, поэтому держались на расстоянии. Что же касалось школы, то там она специально наряжалась так, чтобы никто не посмотрел в её сторону.

Пока мы не знали обладает ли Татьяна даром. Спонтанная инициация происходит крайне редко. А проверку проходят все дети, когда им исполняется четырнадцать-пятнадцать лет. Можно и раньше, но именно в этом возрасте можно сказать наверняка есть ли дар у человека или нет. Какой силой обладает и к какой школе имеет предрасположенность.

— Будем брать среднее, — ответил я. — Ты же слышала её кашель.

Она кивнула. А я не стал рассказывать, что вчера на платке матери, в который она