Читать книгу "90-е: Шоу должно продолжаться – 4 - Саша Фишер"

— смутился Бельфегор.

— Давай я предложу, — я толкнул его локтем в бок. — Только Астароту не скажем пока, он у нас парень эмоциональный, ему лучше готовый результат показывать.

— Ну… да, — почти уверенно кивнул Бельфегор. Достижение. Он уже не считает, что должен обо всем докладывать нашему капризному фронтмену.

Собственно, я не пытался их отдалить и поссорить. Мне просто нужно, чтобы «ангелочки» начали работать эффективнее. А для этого нужно, чтобы Астарот перестал истерить и пытаться всех контролировать. А когда не знаешь, то и контролировать нечего.

— У меня, кстати, была одна идея… — глаза Бельфегора заблестели, как обычно блестят, когда его вдруг захватывает творческая мысль. — Что альбомы нужны тематические. Ну, чтобы как будто история, что ли. Как в детстве. Помнишь, такая пластинка была «Алиса в стране чудес»? Там еще песни Высоцкого.

— Каррамба, коррида и черт побери? — пропел я.

— Да-да-да! — часто закивал Бельфегор. — Получается, что это вроде как и сказка. И в то же время сборник песен.

— По-простому называется мюзикл, — усмехнулся я.

— Ну… Не, я все-таки не то имел в виду! — он помотал головой. — Но мне кажется, будет проще писать песни, если будет какая-то конкретная общая тема. Например, вот у нас есть песня про монаха и ведьму, да? И еще парочка тех, которые Кирилл написал, тоже про колдовство. Они такие все… ну… как бы средневековые. Так вот, надо добить еще таких же песен. И получится альбом… Ну… «Молот ведьм», например. Чтобы не то, чтобы складную историю рассказывать, а… Ты понимаешь, да?

— Отлично понимаю, — кивнул я. — Идея огонь, надо и правда вам с Кирюхой устроить отдельные встречи, чтобы никто не мешал. В том числе и я.

— А еще… — Бельфегор завелся, маховик его фантазии только набирал ход. — А еще у нас же есть даже задел на второй альбом! Кирька же пел как-то про того парня, которого в котловане овощехранилища закопали. И это все как будто… Ну… Страшилка детская, какие в пионерлагере рассказывают. Черная рука, гроб на колесиках… Вовка! Блин, это же такие офигенные вещи могут быть!

— Ну так а я о чем, — я толкнул его в бок. — Программа уже третьего выходит, в этот раз мы вряд ли успеем собрать нормальное количество песен для концерта. А вот когда следующий клип снимем, надо будет подсуетиться, да-да!

— У меня аж руки зачесались песню написать! — Бельфегор вцепился пальцами в поручень.

— Наша остановка! — я ухватил рыжего за рукав и мы почти бегом ломанулись к двери, пока водила не рванул с места, как в прошлый раз.

В подъезде у Боржича было подозрительно тихо. Ну, то есть, было шумно, конечно. Кто-то пел пьяными голосами «Ой, мороз-мороз!» Слышны были разговоры и громкий смех. Но того ора, который создают обычно вокруг себя околороковая тусовка слышно почему-то не было.

— Мы точно подъездом не ошиблись? — с сомнением в голосе проговорил Бельфегор. — Может, не туда свернули?

— Да не, это здесь, — я ткнул пальцем в приметное граффити сомнительных художественных качеств, но вряд ли где-то еще такое было. Некий неизвестный живописец изобразил на облупленной стене подъезда Боржича человека с рогами и копытами. И здоровенным хреном, весьма натуралистично нарисованным. Соседи все грозились похабщину замазать, объявки грозные писали на двери, чтобы этот доморощенный художник-декоратор свое творение изничтожил, иначе изничтожать пойдут лицо этого самого деятеля наскальной живописи. Но он, кто бы он ни был, не внял увещеваниям, так что похотливый гибрид древнегреческого бога Пана и фавна из «Хроник Нарнии» продолжал украшать собой стену.

Или не читал увещеваний, потому как был заезжим. Или просто не хотел связываться с авторами объявок.

Внешняя дверь в коммуналку оказалась открытой. Было слышно, что на кухне болтают и хихикают нетрезвые дамочки. Но в остальном было тихо.

— Нет никого, что ли? — Бельфегор замер и посмотрел на меня.

— Не проверим — не узнаем, — сказал я и двинул к комнате Боржича.

— Вообще-то, он всех звал… — бубнил за моей спиной Бельфегор. — А значит никуда уйти не мог…

Я толкнул дверь.

— Тихо входи, кто бы ты ни был… — раздался изнутри голос чуть громче шепота.

— А что такое? — спросил я. Тоже шепотом.

Глаза мои постепенно привыкли к сумраку, и я начал различать то, что увидел.

Гости Боржича сидели на полу вокруг тарелки, на которой горели, оплывая, несколько свечек. Тихо сидели. И это было такое неожиданное зрелище, что я даже споткнулся.

— У нас концепция, — тихо сказал кто-то из темноты. — Тихий голос лучше слышно. Так что если вы поддерживаете идею, то присоединяйтесь. А нет, то выход сами знаете, где.

— А по этому концепту надо молча сидеть? — тоже шепотом поинтересовался Бельфегор.

— Да вы заходите, пипл, вам понравится, отвечаю! — а это уже свистящий шепот Боржича. — Правила такие. Если у кого-то из вас во рту появляется история, которая непременно должна быть рассказана, то нужно взять в руки свечку и рассказать ее. Только очень тихо, понятно!

— Ага, все ясно, — я кивнул и принялся разуваться. Тихо — это отлично. Всегда можно присесть в уголок и закемарить. А то дефицит сна начал уже сказываться на координации движений, и это мне не нравилось.

Ага, а вот и Астарот… Как я его сразу не заметил? Вообще-то он держал в руках свечку.

— … в общем, я тогда испугался и начал искать дорогу обратно, — продолжил он свой рассказ. — Но заблудился, и вместо деревни вышел к какой-то сторожке. Такой, знаете, домик в лесу. А я уже так устал, что мне даже не пришло в голову, что это может быть чья-то сторожка. Я просто забрался внутрь и уснул прямо на голых нарах. А потом я будто бы проснулся. Потому что голос услышал. Он мне сказал: «Бери свой хлеб и уходи!» А я будто бы кручу головой и не понимаю, о каком таком хлебе он говорит. И вообще, кто говорит. Потом дверь хлопнула от ветра. Я замерз, проснулся окончательно. «Кто здесь?» — говорю. Слышу будто бы хихиканье мерзкое. И снова дверь скрипит, а в нее что-то мелкое и темное проскакивает.

— Крыса? — прошептал кто-то.

— А я лежу и пошевелиться не