Читать книгу "После бури - Фредрик Бакман"

ледовом дворце, потом за его пределами. Тренер Бьорнстада Элизабет Цаккель пыталась устроиться в клуб побольше, но вакансия досталась тренеру Хеда, и тот уехал и увез лучших игроков. Хед остался без лидера и вскоре, как и все клубы в таком положении, погряз в интригах и борьбе за власть. Тем временем Цаккель собрала в Бьорнстаде новую команду, взяв в помощники молодого игрока по имени Бубу, и капитаном этого пиратского брига поставила шестнадцатилетнего Амата. Теперь Амату восемнадцать, он главная звезда города, яркий талант, и всю прошлую зиму ходили слухи, что его позовут в НХЛ и он сделает профессиональную карьеру в Северной Америке. Амат лидировал во всех матчах прошлого сезона, пока весной не получил травму, – весь город был уверен, что, если бы не это, Бьорнстад давно бы выиграл всю серию матчей и поднялся бы в турнирной таблице. А если бы Хед в последних матчах чудом не набрал очков, он бы в ней опустился.

То, что казалось невероятным, когда Мая и Беньи покидали город, два года спустя стало вопросом времени: зеленый город двигался вверх, а красный – вниз. Казалось, у Бьорнстада каждый месяц появляются новые спонсоры, а в Хеде все приходит в упадок, бьорнстадский ледовый дворец успели отремонтировать, а в хедском грозила обвалиться крыша. Крупнейший работодатель Хеда, больница, каждый год сокращала рабочие места. Теперь все деньги оказались у Бьорнстада, вся работа была у нас: мы – победители.

Хочешь понять почему? Тогда имей в виду, что дело не только в месте на карте. С высоты мы выглядим как два самых обычных, затерянных в лесу городка, наверное, чуть больше деревень, разделенных разве что дорогой, петляющей между деревьями. На первый взгляд не такой уж и длинной, но, приехав сюда, ты быстро поймешь, что идти по ней будь здоров, особенно когда мороз и ветер в лицо, а другой погоды здесь не бывает. Мы ненавидим Хед, а Хед ненавидит нас, и пусть мы выиграем хоть все остальные матчи в сезоне, а продуем один – весь год, считай, пропал. Пусть дела у нас идут хорошо, но для полного счастья нужно, чтобы у Хеда все было ни к черту. Бьорнстад играет в зеленой форме с медведем на груди, а Хед – в красной с быком; казалось бы, все просто, но из-за разности наших цветов невозможно понять, где кончается хоккей и начинается другое. В Бьорнстаде нет ни одного красного забора, а в Хеде – зеленого; неважно, интересуются владельцы домов хоккеем или нет, поэтому никто не знает, откуда изначально взялись эти цвета – то ли заборы покрасили в честь команд, то ли наоборот. То ли взаимная ненависть породила хоккейные клубы, то ли клубы стали причиной этой ненависти. Ты хочешь понять, как устроена жизнь в городках, завязанных на хоккее? Тогда запомни: спорт здесь гораздо больше, чем просто спорт.

Ты все еще хочешь понять людей? Правда? Тогда знай – скоро грянет страшная катастрофа, которая уничтожит то, что мы любим. Мы хоть и живем в городе, но прежде всего мы народ лесной. Кругом – деревья, камни и земля, где звери и травы зарождались и вымирали на протяжении тысячелетий, мы могли бы прикинуться большими и сильными, но против земли не поспоришь. Однажды подует ветер, наступит ночь – и нам покажется, что она не кончится никогда.

Скоро Мая сочинит песню о нас, кого дикая природа окружает снаружи и в ком прорастает изнутри. Она споет о том, что город, где она выросла, отмечен трагедиями, жертвами и виновниками которых стали мы. Она споет о той осени, когда лес развернулся к нам в полную силу. О том, что любое общество – сумма принятых нами решений, и единственное, что в конце концов удерживает нас вместе, – это наши истории. Она споет:

Это все началось с непогоды…

Такой страшной бури в наших местах не помнили. Может, мы так говорим про каждую бурю, но эта была невероятная. Мы ждали, что снег в этом году выпадет поздно, но ветры задули рано, в конце августа стояла зловещая удушающая жара, а потом осень распахнула ногой дверь в сентябрь, и температура быстро упала. Природа стала непредсказуемой и агрессивной, сначала это почуяли собаки и охотники, а вскоре и все остальные. Едва мы заметили первые признаки бури, когда она обрушилась на нас со всей силы. Она вывернула деревья с корнями и затмила небо, набросилась на наши дома и города, точно взрослый мужчина на маленького ребенка. Древние деревья сгибались под ее ударами, непоколебимые, словно скалы, они вдруг складывались, как травинка под подошвой сапога, а ветер ревел в ушах так, что не было слышно треска падающих деревьев. Кровельное железо и черепица срывались с крыш и метались в воздухе, словно остроугольные снаряды в поисках заплутавших жертв. Падающие стволы перегораживали дороги, и вскоре невозможно стало ни въехать, ни выехать из города; ночью города ослепли из-за обрыва электросети, а мобильные телефоны работали лишь в некоторых местах. Каждый, кому удавалось дозвониться родным и близким, кричал: «Никуда не ходи! Никуда не ходи!»

Но молодой человек из Бьорнстада, судорожно вцепившись в руль маленького автомобиля, упорно пробирался лесными дорогами в больницу Хеда. Он не решался выйти из дома, но и остаться не мог – рядом сидела беременная жена: буря бурей, а ей пришло время рожать. Он молился, как атеист в окопе под пулями; она закричала, когда дерево безжалостно рухнуло на капот и железо прогнулось с такой силой, что ее бросило на лобовое стекло. Их никто не услышал.

3

Пожарные

Хочешь понять людей, которые живут в хоккейных городках? Точно? Тогда тебе надо узнать про худшее, на что мы способны.

* * *

Ветер не просто выл над домом на окраине Хеда, он вопил во всю глотку. Фасад прогнулся, пол вибрировал так, что тряслись висевшие на стенах вымпелы и красные хоккейные майки с символикой «Хед-Хоккея». Четверо детей, находившихся в доме, скажут потом, что у них было чувство, будто Вселенная задумала их погубить. Тесс было семнадцать, Тобиасу пятнадцать, Теду тринадцать, а Тюре семь. Им было страшно, как и всем детям, но они были готовы ко всему, поскольку кое-что отличало их от обычных детей. Их мама была акушеркой, а папа пожарным, и иногда казалось, что эта семья живет по-настоящему только в экстренных ситуациях. Едва поняв, что происходит, дети стали собирать садовую мебель, качели и турник, чтобы те не пробили окна, когда ветер вывернет их из земли. Папа Йонни побежал