Читать книгу "Вперед в прошлое 3 - Денис Ратманов"

бросить. У любого автослесаря спроси. Она такая классная! Жалко. Пусть… живет память о дедушке.

Бабушка переменилась лицом, немного подумала и сказала:

— А вот и спрошу. Живет тут один Леха Каналья. Пропойца, но мастер первоклассный. Но! — Она потрясла пальцем. — За руль не сяду.

Да! Первый шаг к цели. На водительское не сядет — так рядом побудет, а права купить не проблема, учитывая развернувшиеся перспективы.

Я засел за смородину. Набрал ведро с горкой, высыпал в ящик.

Еще один вопрос, как оптимизировать процесс заработка: узнать, как обстоят дела с самолетами, пустят ли меня туда одного. В наше время не пустили бы, а сейчас на это есть надежда. Сэкономится куча времени, а время — деньги. Тем более в конце июля денежная реформа, и нужно все сбережения ввалить в товар или в доллары. Жаль, точной даты не помню, но сто процентов после двадцатого. Отсюда вытекает задача: как вынудить перевести в доллары рубли, которые есть на руках у друзей? Например, у Каретниковых. Не скажешь же как есть — могут возникнуть вопросы.

Есть вариант занять накануне, а вернуть в долларах. Так и сделаю. Но прежде отдам, что занял…

Каюк заверещал, вскочил, замахав руками — я чуть не перевернул ведерко с ягодами. Бабушка схватилась за сердце и воскликнула:

— Сдурел? Так и до инфаркта доведешь.

Юрка бестолково улыбнулся и покраснел, устыдившись слабости.

— Саранча. — Он сплюнул. — Здоровенная. Но ващет я их не боюсь! Просто не думал, что…

Дабы доказать собственное бесстрашие, он полез ловить саранчу. Та не далась, выпорхнула и улетела на черешню.

— Не боюсь! — повторил он и полез на дерево — покарать вероломного инсекта.

— Да верим, — успокоил я его, — сам бы заорал, когда так внезапно, да в морду.

Он уселся и заработал руками. Я смотрел на них с бабушкой — как они сидят, как движутся их локти, и понял, что напоминает процесс.

— Знаете, что вы делаете? — спросил я. — Доите кусты.

Каюк заржал и повалился на петрушку. Бабушка просто улыбнулась, и тут с дороги донесся хриплый бас:

— Эльза Марковна! Э-эй, теть Эльза!

Бабушка выругалась и пальцем указала в сторону источника звука.

— Вот он, Каналья. Деньги пропил, скотина полоумная.

— Автомеханик? — сделал стойку я.

Она не ответила, устремилась к калитке через весь огород, как боеголовка — к цели.

— Хана Каналье, — констатировал Каюк.

— Прослежу, чтобы Каналья выжил. Пригодится. — Я зашагал к ней, оставив Юрку доить куст в одиночестве.

Бабушку скрыла стена дома, за который она свернула. Донеслось сперва бормотание, потом — бабушкин командирский голос:

— Проваливай! Нет у меня ничего.

— Бу-бу-бу, бу-бу-бу.

— Ты когда обещал отдать? С февраля жду. Вот отдашь — приходи.

Я выглянул из-за дома. Над забором высился домовенок Кузя сорок лет спустя: косматый, круглолицый, то ли чумазый, то ли черный от суррогатного пойла.

— Теть Эльза, — взмолился он, подергал замызганную майку. — Трубы горят, не губите! Может, что починить надо, а? Вскопать?

— Проваливай, скотина!

Напряженная поза бабушки не предвещала ничего хорошего.

— Ба. — Она обернулась, а я кивнул на гараж.

— Некогда сейчас этим заниматься.

Каналья смолк, думая, что мы разговариваем о своем, а не решаем его судьбу.

— Так вечером пусть, — продолжил я.

— Эльза Марковна! Ну пятьдесят граммов! Ну тридцать! — Он сложил огромные лапища в молитве.

Бабушка посмотрела на меня, на него, на стену гаража.

— Тридцать! — жалобно канючил Каналья.

— До чего себя довел, тьфу! — офицер-афганец! — пробормотала она, направляясь в летнюю кухню за стопкой самогона.

— Мать со стыда сгорела, совесть пропил, мозги пропил, — доносилось уже оттуда.

Вышла бабушка со стопкой, папиросой и трубкой. Прежде чем отдать самогон, она спросила:

— Инструменты хоть не пропил?

От предвкушения Каналья аж извертелся весь. Он смотрел на рюмку, и всей душой, всем сердцем стремился в нее, как мушка дрозофила — к браге.

— Обижаешь, мать! Это святое!

— Приходи в полседьмого, — приняла решение она, — посмотришь Колину машину.

— Так она сколько стоит? Десять лет? Тяжко будет. Проржавела вся, — подтвердил он мои опасения, бабушка сделал вид, что собирается уходить, и Каналья воскликнул: — Но я сделаю! Вот вам крест, сделаю.

Он протянул лапищу, схватил рюмку и опрокинул в рот. Потом жадно раскурил папиросу, а бабушка — трубку.

— Спасибо, Эльза Марковна! Так может, сейчас посмотреть, а?

— Проваливай. Сейчас некогда. В семь вечера приходи — разберемся.

Бабушка развернулась и зашагала прочь. Каналья понял, что без толку просить и поковылял домой, переваливаясь с ноги на ногу и опираясь на палку. Странно он как-то двигается. Я подошел к забору и глянул меж досок, провожая широченную спину Канальи.

У него не было левой ноги. Нормального протеза тоже не было, он ступал на самодельный деревянный. Значит, с большой вероятностью он не просто бывший офицер, а бывший боевой офицер.

— Доволен? — спросила бабушка, обернувшись ко мне. — Теперь весь вечер над ним стоять, пока он ковыряется.

— Пусть напишет список работ и необходимых деталей. Я бы с удовольствием постоял над ним сам, — сказал я, думая, что ради такого от тренировки можно и отказаться. — Мне нравится техника.

— Уж нет, мне придется. Если что поломает или сопрет — с тебя же спрошу.

Еще полчаса я пособирал смородину, а потом забрал деньги, которые занял у Каретниковых, и рванул на автобус, чтобы встретиться с Ильей и заскочить на работу к отцу.

Илья, стоящий в тени платана, заметил меня издали, помахал рукой и ринулся навстречу. Обнял, похлопал по спине.

— Пашка, как же я за вас рад! И что теперь?

Расстраивать его тем, что планирую и дальше работать, но не в таком ритме, я не стал.

— Раздать долги и радоваться жизни! — улыбнулся я. — Ты фотографии принес?

Он кивнул, вынул из кармана два снимка, оба старые, где Алисе лет одиннадцать, и она совсем ребенок, а потому трудно узнаваема: на одной она с куклой и двумя белыми бантами на голове, на другой — с распущенными длинными волосами, а не с каре. Но на обеих — настороженный волчонок, глядящий исподлобья.

— Микова… — сказал Илья и задумался, подбирая слова. — Я думал, она на меня наорет, как на тебя вчера,