Читать книгу "Король утра, королева дня - Йен Макдональд"

орбиты. Я записал ее положение, яркость, видимое и собственное движение в журнале наблюдений и сделал несколько набросков. Когда я вновь заглянул в окуляр телескопа, мне показалось, что яркость объекта изменилась, но я все списал на обман зрения из-за сложностей адаптации к кромешной черноте космоса. К тому моменту мороз свел на нет результаты стараний миссис О’Кэролан, и, заботясь о собственном здоровье, я решил сделать через телескоп серию снимков с длительной выдержкой, а затем удалиться в дом, к уютному очагу и супруге. Будучи, как полагается астроному, знаком с местным климатом, я понимал, что ясная, морозная погода продержится несколько дней.

Сегодня утром, проявляя пластинку, я заметил аномалию. Желая убедиться, что это не бракованная эмульсия (серия таких дефектов уже заставила меня расторгнуть соглашение с «Петтигрю и Рурком», поставщиками фотографических принадлежностей из Слайго, – ну что они за негодяи), я без проволочек изготовил полный набор снимков со всех пластинок. Терпение – краеугольный камень профессионализма; любитель, поторопившись, получил бы смазанные, бесполезные изображения. Я выждал необходимое время и, когда прозвенел маленький будильник, сразу же понял, что вижу не фотографический изъян, а беспрецедентное и совершенно экстраординарное астрономическое явление.

Путь кометы Белла виднелся довольно отчетливо, он пересекал по дуге очертания знакомых созвездий. На этой дуге, расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга, виднелись… за неимением лучшего термина назовем их сгустками света – это были точки настолько яркие, что фоточувствительный слой прожгло насквозь. «Сгустки» располагались примерно в двух дюймах друг от друга, по всей длине пути кометы. Пораженный своим открытием, я на целую минуту утратил способность мыслить здраво. Затем собрался и пришел к выводу, что комета Белла, должно быть, испускает периодические мощные вспышки света. По снимкам я вычислил этот период – двадцать восемь минут; каждая вспышка была чрезвычайно недолгой, зато по яркости небесная гостья становилась равнозначна крупной планете. Невероятно!

Я пролистал статью Хаббарда Пирса Белла, но не нашел в ней даже намека на хоть какие-то изменения яркости. Такое явление невозможно упустить из виду; единственный вероятный вывод состоял в том, что в тот период его и не было.

Восхитительная ирония судьбы! Я, последний астроном в Европе, наблюдающий комету Белла, обнаружил самую захватывающую ее тайну! Я поспешно написал сэру Гревиллу Адамсу в обсерваторию Дансинка письмо с заявлением об открытии; сегодня вечером, с Божьей помощью, снова буду наблюдать.

Я спрашиваю себя, насколько подобает профессионалу (и, что более важно, ученому мужу) испытывать восторг, предвкушая славу первооткрывателя крупного астрономического феномена? (А вдруг ее переименуют в комету Десмонда? Двойное название вполне приемлемо, но только на крайний случай: комета Белла – Десмонда.) Ну вот, пожалуйста. Совершенно неуместное собственническое отношение к куску звездной материи! Поистине ужасно превратиться во взбалмошного школьника из-за хвастливых мечтаний о минуте славы в среде астрономов.

Перейдем к вещам более приземленным, отрезвляющим. Кэролайн в своем репертуаре: охладила мой восторг, выступив за завтраком с речью, полной неприятных подробностей относительно учебы Эмили. Надо признать, я не отрицаю, проблемы Эмили в Школе Креста и Страстей – важная тема, и меня как отца должна всерьез обеспокоить успеваемость дочери; действительно, вопрос имеет первостепенное значение, если допустить, что чадо намерено последовать за родителем по благородной научной стезе. Однако всему свое время и место! Настойчивое требование Кэролайн подробно обсудить эту тему с утра категорически испортило мое приподнятое настроение, и теперь я совершенно не в силах развить подобающее созерцателю небес спокойствие ума. Приоритеты! Мать и дочь – одна другой не лучше. Обе понятия не имеют, что в этой жизни по-настоящему важно.

Дневник Эмили, 6 марта 1913 года

Я снова слышала их прошлой ночью, точно слышала – Гончие Богов [4], они там, среди деревьев. Слышала, как они лаяли, словно доисторические волки, учуявшие запах добычи. Слышала крики их хозяина-фейри. Его голос напоминал песню соловья, мелодичную и красивую. Леса Ратфарнхэма звенели от этих звуков. Я представила себе, как разбегаются куда глаза глядят лесные существа: «Расступитесь, расступитесь! Расступитесь пред Вечно Живущими, ибо грядет Дикая охота!» Но что можно преследовать там, в залитом дождем лесу? Что за запах почуяли псы, раз он вынудил их так лаять? Конечно, даже речи нет о чем-то презренном вроде обыкновенной лисы или барсука, которых О’Бирн может иной раз пристрелить, когда они совершают набеги на школьные курятники; нет, ничего столь банального. Возможно, благородный олень. Такая добыча достойна Всадников-сидов. Может, из стада лорда Пальмерстона, или… а такое возможно?.. волшебный олень из легенды, из предания – тот самый, которого каждую ночь преследует Дикая охота и убивает, чтобы вместе с утренним солнцем он снова воскрес? Или наиболее романтический вариант: один из их соплеменников, да, охота на двуногую дичь, на воина-фейри, быстроногого и смелого, со смехом и без устали скользящего меж деревьев Ратфарнхэма, героя, для которого псы и копейщики, следующие по пятам, – всего лишь забава. Шарлотта с соседней кровати спросила, почему я глубокой ночью таращусь в окно – дескать, разве я не знаю, что будут неприятности, если сестра Тереза меня застукает? И вообще, спросила она, что я вижу в кромешной тьме?

– Вижу, как Вечно Живущие Охотники преследуют в ночном лесу златорогого оленя, послав за ним красноухих псов. Слушай! Ты слышишь, как они лают во мраке? А как звенят серебряные колокольчики на сбруе лошадей?

Шарлотта вылезла из-под одеяла, перебралась на мою кровать и присела рядом. Мы вместе выглянули через зарешеченное окно и прислушались изо всех сил. Мне чудился лай собак, очень далеко, словно Ночная охота прошла мимо и продолжила путь. Я спросила Шарлотту, слышит ли она хоть что-то.

– Кажется, да, – ответила она. – Да, вроде бы я тоже слышала.

12 марта 1913 года

Королевское Ирландское астрономическое общество

Обсерватория Дансинка

графство Дублин

Дорогой доктор Десмонд,

пишу вам несколько строк в знак восхищения и признания заслуг (и, не скрою, зависти) в связи с открытием цикличности кометы Белла. В кои-то веки элегический климат вашего несчастного графства сослужил вам добрую службу: пока вы томились под покровом кельтского тумана, всеобщий интерес к комете угас и ваш телескоп действительно оказался единственным в Соединенном Королевстве, направленным на небесную странницу в тот самый момент, когда она начала проявлять свою уникальность. Какой-то юнец из жалкого маленького университета в Германии попытался опровергнуть ваше открытие; по правде говоря, подозреваю, что это чистейшая зависть. Гунны пойдут на все, чтобы превзойти величие британской короны. Итак, это ваша заслуга, без всяких споров или сомнений, и в результате телескопы, которые отвернулись