Читать книгу "Дьявольская колония - Джеймс Роллинс"

Вот почему они по-прежнему оставались здесь, и уже долго.

Неделю за неделей Билли наблюдал, как окружающая листва медленно меняет оттенки бронзы на пламенеющий багрянец. Последние несколько дней по утрам бывали заморозки. Ночами пронизывающий ветер раздевал деревья, оставляя голые ветви, протянутые к небу. Каждый день начинался для Билли с того, что он подметал, а затем выгребал граблями из раскопанной ямы горы опавшей листвы. У этой битвы не было конца, словно лес пытался заново похоронить то, что лежало открытое под небом.

Даже сейчас Билли держал в руке метлу, наблюдая, как его отец в перепачканных грязью брюках и в рубашке с закатанными рукавами счищает остатки земли с погребенного сокровища.

— Теперь очень осторожно… — предупредил говоривший с сильным акцентом Фортескью.

Откинув назад фалды сюртука, он склонился ближе, уперев кулак в бедро, а другой рукой опираясь на резную деревянную трость.

Билли внутренне ощетинился, чувствуя в поведении француза снисходительность. Его отец знал все леса от побережья Виргинии и до самых отдаленных уголков Кентукки лучше, чем кто бы то ни было. Еще до войны он охотился и торговал с индейцами в этих местах. Однажды он даже встречался с самим Дэниелом Буном.[1]

Однако сейчас Билли видел, как тряслись руки у его отца, когда он щеткой и лопаткой высвобождал сокровище из плодородной лесной почвы.

— Вот оно! — возбужденно воскликнул дядя Билли. — Мы его нашли!

Фортескью заглянул через плечи стоявших на коленях мужчин.

— Naturellement.[2]Разумеется, оно должно было быть зарыто здесь. В голове змеи.

Билли не знал, что именно искала экспедиция, — только его отец и дядя читали запечатанные письма, которые присылал французу губернатор, — но он понял, что Фортескью подразумевает под «змеей».

Обернувшись назад, Билли окинул взглядом место раскопок. Экспедиция разрыла земляной курган, извивающийся и петляющий по лесу. Курган высотой в два ярда и шириной вдвое больше протянулся на добрых две тысячи футов по заросшим деревьями пологим холмам. Казалось, здесь умерла гигантская змея, которую погребли там, где она застыла.

Билли был наслышан о таких курганах. Дикие леса Америки были покрыты подобными насыпями, а также великим множеством рукотворных холмов. Отец Билли утверждал, что это дело рук давно сгинувших предков нынешних дикарей, населяющих здешние места, что курганы считаются у индейцев священным местом. Говорили, что сами дикари ничего не помнят о древних строителях курганов, оставшихся лишь в преданиях и легендах. Ходили многочисленные рассказы об ушедших цивилизациях, о древних царствах, о призраках, о страшных проклятиях — и, разумеется, о спрятанных сокровищах.

Приблизившись к яме, Билли увидел, как его отец извлек из земли какой-то предмет, завернутый в толстую шкуру, на которой еще сохранилась черная грубая щетина. В воздухе распространился мускусный запах, терпкая смесь перегноя и звериной вони, заглушившая даже аромат оленины, жарившейся на костре.

— Шкура бизона, — определил отец Билли, оглядываясь на Фортескью.

Француз кивнул, приглашая его продолжать.

Обеими руками отец Билли осторожно отогнул край шкуры, открывая то, что несколько столетий пролежало под землей, скрытое от людских глаз.

Билли затаил дыхание.

С тех пор как на этих землях появились первые белые поселенцы, многие индейские погребальные курганы были разрыты и разграблены. Однако в них находили только кости умерших, а также наконечники стрел, обтянутые шкурами щиты и осколки глиняной посуды.

Так почему же именно это место было таким важным?

После двух месяцев тщательного изучения местности, составления карт и раскопок Билли так и не понял, почему их направили сюда. Подобно расхитителям других захоронений, отряд его отца в качестве результата долгой кропотливой работы мог показать обычное собрание артефактов, изготовленных индейцами: луки, колчаны со стрелами, копья, массивный котел, пару расшитых бусами мокасин, затейливый головной убор. И разумеется, они находили кости. Тысячи и тысячи костей. Черепа, ребра, бедренные, тазовые кости. Билли случайно услышал оценку, сделанную Фортескью: здесь были погребены по меньшей мере сто мужчин, женщин и детей.

Это было очень изнурительное занятие — составлять подробную опись всех находок. Работы затянулись до глубокой осени; пришлось пройти от одного конца извивающегося погребального кургана до другого, мучительно медленно снимая слой за слоем землю и камни, — и вот наконец, как и сказал француз, они добрались до змеиной головы.

Отец Билла развернул шкуру бизона. У тех, кто обступил его, вырвался восторженный вздох. Даже Фортескью шумно втянул носом воздух.

На внутренней стороне хорошо сохранившейся шкуры было нарисовано жаркое сражение. Стилизованные фигурки всадников скакали по всему изображению, многие со щитами. Вонзались копья, разбрызгивая алую краску. Летели стрелы. Билли готов был поклясться, что слышит вопли и боевые крики дикарей.

Опустившись на колени, Фортескью заговорил, протягивая руку к шкуре:

— Мне уже приходилось видеть подобную работу. Индейцы красят бизонью шкуру отваром из его же собственных мозгов, после чего наносят краску полыми косточками животного. Но, mon Dieu,[3]такого шедевра я еще не встречал. Присмотритесь: все лошади отличаются друг от друга, облачение каждого воина прорисовано с мельчайшими деталями.

Француз положил руку на то, что скрывала шкура все эти годы.

— И я никогда не видел ничего подобного.

Череп чудовища лежал на земле. До этого уже были извлечены из почвы сломанные бивни огромного зверя, торчащие из обернутой шкурой головы. Теперь, при свете дня, было видно, что череп размером не уступает церковному колоколу. И так же как бизонья шкура, кости черепной коробки послужили полотном доисторическому художнику, покрывшему их изображениями.

Вырезанные в кости фигуры и узоры были разрисованы столь яркой краской, что казались мокрыми.

Заговорил дядя Билли, преисполненный благоговейным восхищением:

— Это череп мамонта, да? Такой же был обнаружен у Большого Соленого озера.

— Нет, это не мамонт, — поправил его Фортескью, указывая кончиком трости. — Взгляните на изгиб и длину бивней, на огромные размеры жевательных зубов. Череп формой и строением отличается от черепа мамонта Старого Света. Подобные останки, уникальные для Америки, были классифицированы как новый вид. Этот зверь называется мастодонтом.

— Мне все равно, как он называется, — перебил его отец Билли. — Это тот самый череп или нет? Вот что я хочу знать.