Читать книгу "Догра Магра - Кюсаку Юмэно"

помнишь?

Я бессильно пятился, продолжая глядеть в стену огромными, словно блюдца, глазами.

Что за чудеса?!

Девушка за стеной говорит, что знает меня. Говорит, что она — моя невеста… И что я собственными руками убил ее перед свадьбой… Но она ожила. День и ночь она зовет меня из соседней комнаты, выкрикивает в отчаянии непонятные, таинственные фразы, чтобы пробудить во мне воспоминания…

Сумасшедшая?..

Или она в здравом уме?..

Нет-нет! Сумасшедшая! Определенно сумасшедшая… Такие глупости… такие фантазии… А-ха-ха-ха!

Я попытался изобразить улыбку, но она не тронула застывших мышц лица… Еще один крик — отчаянный и мощный — пронзил бетонную стену. Я хотел улыбнуться, но не мог. Она точно знала: я — это я… и была абсолютно в том уверена… От этого меня продирал ужас…

— Братец, братец, братец! Почему ты не отвечаешь? Я же так страдаю… Хоть слово, хоть одно словечко! Ответь!

Я молчал.

— Словечко! Одно словечко! Прошу… прошу, ответь мне! Пожалуйста! Тогда врачи поймут, что я не сумасшедшая… Если уж братец вспомнит меня, об этом узнает и главный врач… Тогда мы, мы оба, выберемся из больницы… Братец, братец, братец! Почему?.. Почему ты не отвечаешь?!

Она ненадолго притихла.

— Разве не понимаешь, как мне больно? День за днем… ночь за ночью… я зову и зову тебя. А ты не слышишь! Ах… Братец, братец, братец, братец! Это слишком… слишком… слишком… я-а-а-а… я больше не…

До меня донеслись новые неслыханные звуки: по стене застучали. Не знаю, ладонями или кулаками, но это была мягкая человеческая плоть. Нежные женские руки колотили с такой силой, будто их владелица не знала боли от ран и ушибов. Представляя, как на стене появляются кровавые пятна, я стиснул зубы…

— Братец, братец, братец, братец… Это же я! Ты убил меня, братец, а я воскресла. Мне, твоей сестренке, не на кого больше положиться. Я здесь совершенно одна… Братец, неужели забыл меня?

Я не отзывался.

— Братец?! В мире остались только ты да я… Они считают нас безумными, и потому разлучили. Они заперли нас в больнице… Братец, ответь мне, прошу! Я не лгу! Только вспомнишь меня, они поймут, что я и ты, братец… что мы… мы не сумасшедшие! Лишь одно слово… Одно словечко… Ответь! Позови меня… позови меня, позови Моёко… Братец, братец, братец, братец, братец… а… Это я… ах… темнеет… перед глаза…

Я вскочил на кровать и приблизился к бетонной стене, откуда исходил голос. Мне так хотелось ответить, так хотелось избавить ее от страданий, так хотелось скорее узнать, кто я. Меня обуревали все эти чувства, однако… я лишь сглотнул слюну и задумался.

Вскоре я снова слез с кровати. Так же пристально глядя на стену, я стал отодвигаться от этого голоса — дальше и дальше, пока не наткнулся на окно, что было напротив.

Ответить я не мог. Нет… отвечать нельзя!

Ведь я не знаю, моя это невеста или совершенно незнакомая девушка… Я не могу вспомнить лица той, кому принадлежат эти чистосердечные крики, эти болезненные, эти мучительные вопли, которые я только что слышал. Я скован каким-то непостижимым слабоумием, и единственное мое воспоминание — это бой часов, «бо-о-ом».

А если сказать, что я ее жених?.. Предположим, я отвечу ей, получу свободу. Она сообщит мне, кто я и откуда, но как я пойму, правда это или нет? Как я узнаю, нормальная эта девушка или сумасшедшая?..

А вдруг она действительно сумасшедшая и человек, которого она так жутко зовет, лишь плод воображения? Что тогда? Неосторожный ответ повлечет за собой еще большие недоразумения… Или хуже того: она зовет кого-то реального, но не меня. Тогда по вине своего легкомыслия я завладею чужой невестой и посягну на чью-то честь…

Подобные страхи продолжали атаковать меня. Сцепив руки, я сглатывал слюну под ее крики и вопли, бесконечно доносившиеся через бетонные стены.

— Братец, братец, братец, братец! Это слишком… слишком… слишком… слишком… слишком…

Слабый… болезненный… призрачный… бесконечно чистосердечный крик…

Я вцепился в волосы, до крови царапая кожу длинными ногтями.

— Братец, братец, братец. Я же твоя! Я вся твоя! Скорее… скорее обними меня!

Я принялся ожесточенно тереть лицо ладонями.

«Нет, нет… быть не может! Быть не может! Ты не понимаешь. Я не знаю, кто ты…» — готов был закричать я, но спешно зажал себе рот. Сейчас я не мог судить, что правда, а что нет. Я не знал своего прошлого и никак не мог опровергнуть ее слова. Мало того, что я не помнил своих родителей, не помнил братьев и сестер, не помнил, откуда я… Теперь я даже не знал, человек я или свинья…

Я сжал кулаки и постучал ими по затылку, но это не помогло пробудить воспоминания.

А голос все не исчезал. Дыхание ее стало прерывистым, наконец вздохи достигли вершин страдания, и мне уже едва удавалось разобрать хоть что-нибудь.

— Братец… братец! Прошу… прошу тебя, спаси… спаси меня-а-а!

Словно ведомый голосом, я оглядел стены, окна и дверь. Я был готов бежать, но не шелохнулся.

Туда, туда, где тишина… Тело покрылось гусиной кожей. Я ринулся ко входу и со всей силы бросился на синюю крашеную дверь, но та оказалась тверда как железо. Я поглядел в мрачную замочную скважину.

Настойчивые звуки и крики не прекращались, пугая меня до оцепенения… Я ухватился за оконную решетку, принялся трясти ее и даже слегка погнул, но вряд ли кому-то удалось бы добиться большего…

Дрожа, я устало вернулся в центр комнаты и огляделся по сторонам.

А человеческий ли это мир? Быть может, я наказан и сослан в царство мертвых?

Ведь только я пришел в себя, как сразу же оказался в бескрайнем аду, терзаемый отсутствием воспоминаний. Ни малейшего отголоска, только бой часов…

И какая же эта мука — слышать голос незнакомой девушки, которая зовет тебя… Непрестанные угрызения, невозможность укрыться, спастись от печальной, трагической любви, немыслимой в мире живых.

Я затопал так сильно, что почувствовал боль в пятках… Я повалился на пол, улегся навзничь, а потом встал и осмотрелся… Я был готов на все, лишь бы не слышать этих звуков из соседней комнаты, этих неразборчивых, прерывистых всхлипов. Как можно быстрее вспомнить, кто я! Избавить себя от этих мук… Дать ей точный ответ…

Не знаю, сколько минут или часов я бродил по комнате как безумный. В голове царила пустота. Не только о ней — я не мог ничего вспомнить и о себе. Не мог ничего отыскать. Совершенно пустой, я плавал в пустоте, что вытеснила воспоминания… Под немыслимые крики, доносящиеся из-за стены, растерянный,