Читать книгу "Зарождение добровольческой армии - Сергей Владимирович Волков"

принято решение оставить Дон, и 9 февраля 1918 года она выступила из Ростова в свой легендарный 1-й Кубанский («Ледяной») поход на Екатеринодар. Численность ее составляла 3683 бойца и 8 орудий, а с обозом и гражданскими лицами свыше 4 тысяч.

В настоящем издании с максимально возможной полнотой собраны воспоминания участников этих событий. Среди авторов – генералы, офицеры, юнкера, учащаяся молодежь, а также гражданские лица – политические деятели и журналисты. Почти все эти воспоминания (за исключением, в частности, мемуаров генералов А.И. Деникина и А.С. Лукомского) никогда в России не публиковались и неизвестны не только массовому читателю, но и большинству историков, поскольку те малотиражные зарубежные издания, в которых появилось большинство из них, до последнего времени и вовсе были недоступны, так как обычно отсутствовали даже в спецхранах основных советских библиотек. Между тем именно воспоминания рядовых участников событий, содержащие массу деталей и бытовых мелочей, позволяют особенно наглядно представить обстановку и атмосферу тех дней, психологию и духовный облик первых добровольцев.

Представленные в сборнике воспоминания были написаны в разное время, некоторые – вскоре после окончания Гражданской войны, некоторые – много лет спустя. Их авторы занимали разное служебное положение и находились в описываемое время в разных войсковых частях, поэтому отдельные детали общего хода событий в восприятии тех или иных авторов могут различаться.

Материалы тома сгруппированы по тематическим разделам. В первом из них собраны материалы, представляющие картину развала фронта под воздействием революционной агитации и обстановку, в которой будущими добровольцами принималось решение вступить в формирующуюся на Дону армию. Здесь описываются и обстоятельства трагического и смертельно опасного пути на Дон. Во втором, основном по объему, разделе – воспоминания о формировании армии в Новочеркасске и Ростове, взаимоотношениях добровольцев с донской властью и первых боях Добровольческой армии до начала 1-го Кубанского похода.

Поскольку в Белой армии на юге России вплоть до ее эвакуации из Крыма использовался старый стиль, все даты, кроме особо оговоренных случаев, приводятся по этому стилю.

В приведенных воспоминаниях сохранен текст оригиналов. Необходимые коррективы вносились только при наличии в первоисточниках очевидных орфографических и редакционных погрешностей.

Раздел 1

На пути на Дон

С. Новиков[1]

Конец родного полка[2]

25 октября 1917 года в Петрограде большевики свергли Временное правительство. Переворот этот произошел почти безболезненно. Бой был только у Зимнего дворца, который защищали в ночь с 25-го на 26 октября Женский батальон и юнкера. Жители города, выйдя 26-го утром на улицы, не знали даже, что власть уже в руках большевиков.

Не то было в Москве. Начавшееся там 27 октября восстание продолжалось неделю (по 4 ноября), в продолжение которой между войсками Временного правительства и большевиками велся ожесточенный, непрерывный бой. Вся Москва обстреливалась тяжелой и легкой артиллерией, по улицам рылись окопы, и не было дома, на котором не осталось бы следа семидневного кровопролития. В этих боях должна была принять участие и наша бригада, на которую Временное правительство возлагало большие надежды.

Двинутая в конце октября 1917 года из района города Старо-Константинов, где она стояла в армейском резерве, бригада наша[3]погрузилась на станции Шепетовка. Командовал бригадой полковник князь Эристов[4] (командир улан Его Величества), уланами Его Величества временно командовал полковник Домонтович 1-й[5], гродненскими гусарами – полковник Лазарев и 3-й гвардейской конной батареей – полковник Лагодовский[6] (описание пути следования бригады на Москву и прибытие ее в Гжатск взяты из записок полковника Лагодовского).

О движении бригады на Москву стало известно повсюду, и железнодорожники делали все, чтобы затормозить движение эшелонов. Многие узловые станции, через которые проходил путь бригады, были стоянками запасных батальонов, наиболее распропагандированных и вообще потерявших уже воинский вид. Во избежание нападения таких вооруженных толп на отдельные эшелоны бригада двигалась так, что каждый эшелон шел на хвосту у предыдущего. Таким образом, на всякую станцию приходила почти сразу вся бригада, представляя собой такую внушительную организованную силу, что напасть на нее никто не осмеливался. Но такой способ движения сильно замедлял скорость переброски бригады.

Шла бригада почему-то не по кратчайшему пути, через Киев, а кружным, через Смоленск и Вязьму. Прохождение через эти два пункта было особенно трудным. В Смоленске стояло несколько запасных батальонов, и были получены сведения о том, что бригаду через Смоленск не пропустят. Когда эшелоны бригады уже находились на запасных путях станции Смоленск, вокзал и все кругом кишело серой толпой в солдатских шинелях. На перрон был выставлен караул от Уланского полка и посланы унтер-офицерские патрули от всех частей бригады, улан, гусар и батареи, для наблюдения за порядком. Часть офицеров (по очереди) была отпущена в станционный буфет закусить. В своих воспоминаниях полковник Лагодовский пишет: «В буфет мы шли среди густой толпы солдат запасных батальонов, еле раздававшихся, чтобы дать нам пройти. Честь никто из них не отдавал. Три четверти часа спустя мы возвращались обратно в вагоны: на перроне была почти полная пустота, и лишь виднелись красные погоны наших и уланских и малиновые – гусарских патрульных в полной боевой амуниции. Изредка встречались отдельные фигуры боязливо отдававших нам честь солдат Смоленского гарнизона, менее часа тому назад нагло и вызывающе глазевших на нас, не отдавая чести. Понадобилось меньше часа времени на то, чтобы в районе вокзала был восстановлен полный порядок и чинопочитание».

Несколько тысяч (как говорили – более десяти) солдат Смоленского гарнизона не решились привести в исполнение свои угрозы и никаких враждебных действий по отношению к нам не предприняли.

Почти то же самое произошло и в Вязьме. Местный гарнизон не хотел пропустить бригаду дальше, но грозный вид эшелонов с пулеметами, выставленными в окнах вагонов, воздействовал, и гарнизон не посмел препятствовать дальнейшему движению.

Так бригада благополучно дошла до Гжатска. Здесь она была встречена делегацией от московских эсеров, человек 5–6, в большинстве – студентов, которые устроили митинг с речами в стиле Керенского о завоеваниях революции, свободе, о мире без аннексий и контрибуций, об измене большевиков, о революции в опасности и т. д. Этим они, вероятно, думали раздуть военный пыл бригады для предстоящих уличных боев в Москве.

В разгар митинга слева, со стороны Москвы, показался дымок и к станции подошел паровоз, скрывавшийся под украшавшими его красными флагами.

С паровоза слезли три каких-то человека, и один из них, видимо предводитель, лет 40–45, в форме инженера путей сообщения, отрекомендовался: «Делегация Викжеля» (Всероссийский исполнительный комитет железных дорог). «Прошу слова, товарищи!» – заявил он