Читать книгу "Просто уходило лето - Галина Емельянова"

руки Червя.

— Веревку давай, — закричал Витька. Дема срезал бельевую веревку и помог другу связать девчонку. Вообще никто никогда так не делал, попался, так уж терпи, до конца, или сдайся. Но Дема был зол, и снова помог Червю, когда тот привязывал Варана к балке перекрытия.

Потом Витькины руки рванули клетчатую рубашку и пуговицы, некоторые, что называется с «мясом», посыпались на пол.

Но этого Червю показалось мало, он распахнул на Варане рубашку, и отошел в сторонку.

Дема смотрел во все глаза. Он увидел грудь, не такую как у себя. Свое тело, он последнее время часто рассматривал в зеркале. Нет, это было два совершенных по форме конуса, с маленькими, гордо торчащими сосками. И кожа была матово белой, и, наверное, очень нежной. Он с трудом отвел взгляд, и посмотрел сначала на закушенную Варькину губу, потом в ее серые, спокойные глаза. В них была решимость выдержать любые пытки, но не сдаться.

Дема понял, что Варя даже не знает, тех грязных слов, что они с Червем говорят о всех девчонках, не знает она и тех мерзостей, что делал джокер на Витькиных картах. И он вдруг почувствовал себя таким гадом, и отчего- то стариком.

И когда Витькина, грязная в заусенцах на пальцах, рука, двинулась к этой чистоте и совершенству, впервые так близко увиденным и понятым Демой, он, опустив голову, со всей силы толкнул Червя в грудь. Атаман упал на диванчик, тот перевернулся, а Дема, перерезав веревки на руках девочки, закричал: «Варька, беги, беги дура!»

Варька побежала, придерживая руками полы рубашки.

Витька, наконец, встал и заорал: «Ты что сука делаешь?»

Дема выставил вперед нож, и атаман сразу потух, он плюнул бывшему другу под ноги и ушел, но не за Варькой, а к другому люку.

Дема поправил диван, его колотила мелкая противная дрожь, знобило так, что стучали зубы, он лег на диванчик, и, укрывшись пыльным одеялом с головой, зарыдал.

Утром весь двор обсуждал ночное происшествие. Варю, отец избил так, что ей вызывали «Скорую помощь», у девочки открылась сердечная болезнь, и на все лето ее отравили в санаторий.

Витьку Червя отчим увез в деревню, а тетя Валя, Варина мама, как все говорили, разводилась с мужем.

Дема ждал, мама не ехала, Варя тоже. Уже был собран чемодан, старый, фанерный, выкрашенный черной краской.

Бабка, предчувствуя скорое свое одиночество, подобрела и стала чаще давать денег то на кино, то на мороженное.

Он тратил все деньги на Светку, ведь та была Вариной соседкой.

За две порции эскимо Светка, мерзко облизывая губы, призналась, что двадцать девятого августа у Вари день рождения, и она непременно вернется к этому дню.

Варя приехала ровно в свой День рождения. Дема украл бабкины бусы из янтаря, и засунув их в конверт, подписал — «Варя, с днем Рождения. Илья». Он сделал в конверте дырку, так чтобы повесить его на ручку двери и позвонив в дверь Вариной квартиры, убежал.

Было третье сентября, мама уже приехала, они целыми днями ругались с бабкой, деля ложки и перины, поэтому про украденные бусы даже и не вспоминали.

Он шел из булочной, когда она сама позвала его: «Илья, Демин!»

В ее голосе была радость, в глазах, плескалось, что- то непонятное ему. Она протянула руку и стала развязывать пионерский галстук, потом расстегнула пуговку. Дема опять улетал на самолете, сердце словно оборвалось, и куда- то летело к земле, а душа в небо. Варя расстегнула ворот и показала желтые бусы на белой, без загара шее.

Потом ее позвала подруга, и она убежала, как то по-новому по девчачьи, не так как раньше.

Дема стоял на солнцепеке, и думал: «Вот и кончилось лето, завтра я уеду в далекий сибирский город, и очень обидно, что Варя выросла выше меня, на целую голову ….»