Читать книгу "Вредина для мажора - Алекс Коваль"

чем уверен, что эта маленькая вредная задира больше ничего там глубоко в груди не всколыхнет, и ее шоколадные глазищи с густыми ресницами никаких струн не заденут.

Да и вообще: любовь — ерунда. Чувства — бред.

Жизнь в одного, далеко от родного гнезда, меня однозначно испортила…

Наскоро приняв контрастный душ, привожу себя в человеческий вид. Бросаю взгляд за окно, на серость осеннего утра, и мысленно настраиваюсь на рабочий лад. Впереди универ, а потом почти четырехчасовая тренировка. Последний год, диплом, и потом можно будет с чистой совестью свалить за бугор. Другая страна, другой уровень футбола, да и жизнь в целом другая.

Покидав в сумку те немногие шмотки, что успел достать за пару дней проведенных в отеле, сдаю номер администратору на стойке ресепшн и заскакиваю в прибывшее такси, держа путь на родное гнездо. К предкам, которые не знают, что я уже пару дней как в городе. Но это своеобразная передышка после трудных сборов и перед началом учебного года была просто чертовски необходима моему организму.

Отдохнул, а теперь пора в бой.

Дом, где я вырос и где чета Стельмахов живет столько, сколько я вообще себя помню, находится в элитном загородном поселке, примерно в часе езды от города. Мне был три, когда родители приняли решение уехать из Штатов и вернуться на родину. Не могу сказать, что я этим сильно доволен, но как понимаете, в мои три года выбирать особо не приходилось. Куда везли, туда и ехал. А сейчас весь вопрос с переездом тормозит универ и контракт, который истекает в следующем году.

Выхожу из авто. Родное гнездо сегодня встречает тишиной, собственно, как и вся улица, где великие мира сего прячутся за высокими коваными заборами.

Закидываю сумку на плечо и бросаю взгляд на наручные часы. Начало десятого, ма с батей, по-видимому, уже умчали в офис и не дождались возвращения любимого сыночка, хотя признаю, по ним соскучился ужасно, хоть с отцом у нас последнее время отношения весьма напряженные.

Дома стоит звенящая тишина, и все так и сверкает чистотой, едва ли не стерильной. Узнаю Алию Стельмах, хозяйку до мозга костей.

Улыбка как-то сама собой вырисовывается на губах, а когда поднимаюсь на второй этаж в свою почти аскетичную спальню, не могу не признать, что только здесь чувствую себя по-настоящему дома. Хоть два года назад сам же и бежал.

Бросаю сумку в углу, сейчас времени ее разбирать нет совершенно, быстро меняю прикид на менее вызывающие джинсы и светлую футболку и, попутно набирая номер друга, выгоняю из гаража своего двухколесного коня.

— Какие люди! — слышу сонное в трубке, как только пропадают гудки, — неужели звезда футбола вернулась в родные пенаты? Привет, дружище.

— Смотрю, время идет, а ты не меняешься. Десять утра, Рыжий. Вставай давай, лекция у Краско через час.

— Ох, Стельмах, я думал, ты повзрослел. А оказывается, остался такой же правильный зануда, — вздыхает Марат на том конце “провода”, а следом слышу на заднем фоне недовольный женский бубнеж.

Ну, вот и ясно, собственно, я даже не сомневался.

— Давай разгоняй своих баб, до встречи в универе.

И пока мне в очередной раз не выдали возмущенное нытье, сбрасываю вызов и с ревом мотора стартую в сторону города.

Первый учебный день. Футбол футболом, а “вышку” никто не отменял.

Глава 2. Летта

Нервы, нервы, нервы. Никогда не была трусихой, но утро перед первым учебным днем в универе как никогда дерганое. Словно вот было лето, жила я себе спокойно: море, парки, магазины, свидания, а потом так — БАЦ — и уже первое сентября. Взрослая жизнь, чтобы ее.

Мамочки, верните меня в школу!

Так и хочется взвыть, пряча лицо в ворохе подушек и забираясь по самую макушку обратно под одеяло. Но нельзя.

— Девятнадцать, сказки кончились, пора взрослеть! — как сказала тетя Таша, папина сестра. И ведь не поспоришь.

День с самого открытия глаз явно идет не по плану. Начать хоть с того, что просыпаюсь я почти за три часа до звонка будильника и почти час из них перерываю гардероб в поисках чего-то более-менее подходящего. Отглаженное с вечера легкое платье совсем оказывается не в тему сегодняшней погоды и хмурого неба, которое вот-вот разразиться ливнем, не меньше. Поэтому приходится остановить выбор на джинсах и джинсовой рубашке.

Дальше душ и пара взглядов в зеркало, в котором передо мной предстает совсем незнакомая мне Летта с испуганными глазами. Большими, глубокого карего, почти черного цвета, как у моей любимой мамули. Папа любит повторять, что миниатюрная копия мамы — это был его “заказ”. И-и-и… таки-да. Кто-то там свыше его точно услышал. За что я безумно благодарна! Нет, папа у меня тоже мужчина хоть куда, но я же девочка. Внешне — безоговорочно мамина дочка, внутренне и по характеру — совершенно папин цветочек.

Ну, ладно! Прочь лирику, времени нет на пустые размышления.

Волосы даже не укладываю, они и так, от природы длинные и слегка волнистые, спускаются легкими локонами по спине, а к косметике я лишний раз в принципе стараюсь не прибегать. Только капельку туши и пару взмахов румянами по скулам, вот и все. Я готова.

Улыбку себе любимой, вдох-выдох и…

— Та-а-акс. А где мои ключи?! — покидаю ванную и летаю по комнате на трясущихся от волнения ногах, скидывая в кожаный рюкзачок едва ли не все, что попадается под руку. — Телефон… тетрадь… ручка… нет, лучше две! — суечусь, бубня себе под нос, а потом чисто интуитивно зачем-то бросаю взгляд в окно, на мгновение притормаживая и замирая на месте.

В сторону дома дядь Артема и тети Лии мчит такси, что весьма странно. Обычно гости у них бывают редко, а сами хозяева катаются на собственных тачках. Да и, насколько я знаю, на работу Стельмахи оба уезжают очень рано, и кто может быть этот визитер? И вообще не понимаю, почему меня эта удаляющаяся по улочке желтая машинка с шашкой так заинтересовала, буквально заставив приклеиться взглядом?

Что-то странное. Ощущение, будто за невидимую ниточку дернули.

Ерунда какая-то.

Машу головой, отгоняя “левые” мысли, так и лезущие от волнения, и пожимаю плечами, кидая взгляд на окружающий меня после сборов хаос в спальне.

— Н-да уж… — кусаю губу, но времени наводить порядок нет. Поэтому, подхватив кожаный рюкзак, я выхожу из комнаты, плотно притворяя за собой дверь. Мамуля будет в бешенстве, если вдруг зайдет в мою творческую обитель. Ее и так иногда аж