Читать книгу "Обелиск на меридиане - Владимир Миронович Понизовский"

рубином величиной с орех. Все это символы принадлежности к высшей, еще при империи, чиновничьей касте. Ван молча, с подобострастной улыбкой на восковом лице исполняет традиционный ритуал прощания с правителем — лю-коу: отвешивает шесть земных поклонов. Рубин глухо ударяется о настил. Генералиссимус лишь сжимает кулаки и поднимает их к лицу. Нет, это не выражение гнева, а лишь гун-шоу — такая же, предусмотренная церемониалом, форма ответа.

Скрежет колес. Лязг буферов.

Поезд без остановок проносится мимо станций и полустанков. Вдоль всего пути, как и на улицах Пекина, охрана. На насыпи, у въездов на мосты и под виадуки, вперемежку с китайскими солдатами несут службу солдаты японской армий — армии страны-покровительницы Чжана. Они в иной форме, но с таким же оружием. Солдаты похожи на спиленные телеграфные столбы. Или на частокол ограды от всех превратностей. Систему обеспечения своей безопасности Чжан Цзолинь перенял от последнего русского царя.

Стонут шпалы. Над равниной, разлинованной на квадраты полей чумизы и гаоляна, гудит ветер. По горизонту синеют холмы. В небе навстречу поезду, с севера, несутся облака. По древнему поверью, злые духи приходят с северными ветрами, добрые — с южными. Ныне, однако, злые духи Чжана пришли с Юга. Но не то что тем холмам, даже высоким горам не задержать облаков: пройдет немного времени, генералиссимус навербует новые сотни тысяч солдат, пополнит армию оружием; перекупит кого следует в стане врагов, кого нужно — отравит, уступит кое в чем своим покровителям, хотя они стали чересчур нетерпеливы и требовательны, и его «армия умиротворения» сокрушит южан, вернет ему золотой жезл. Он снова воссядет в Пурпурном дворце и щедрыми жертвоприношениями возблагодарит Небо и своих богов. На кострах жертвоприношений будут гореть обезглавленные тела его врагов. Только набраться терпения и переждать…

От Пекина до Мукдена — маньчжурской столицы Чжан Цзолиня всего сутки пути. Поезд мчит навстречу облакам. Утром генералиссимус укроется в своей неприступной раковине.

В 5 часов 10 минут утра 4 июня эхо оглушительного взрыва разбудило столицу Маньчжурии — Мукден.

Глава вторая

Зазвонил телефон. Михаил Николаевич снял трубку и с облегчением отозвался:

— Точно, у меня. Совсем замучил. С удовольствием передам. — Обернулся к собеседнику: — Берзин тебя разыскивает. Просит, когда освободишься, — он сделал ударение на «освободишься», — зайти к нему. Что-то срочное. Ну а мы, кажется, обо всем договорились.

— Э, нет! — Василий Константинович встал, резко отодвинув стул. — Только на одни пушки я не согласен. Танки и самолеты все равно выжму.

— Жми, — согласился начальник штаба. — Не на меня — на своих приятелей из Управления механизации и моторизации. Не больно много они дают. Открою секрет: до конца года обещают всего сто танков и две сотни самолетов. На всех.

— Ого! Вот и дай мне… — Василий Константинович прикинул, — хотя бы тридцать танков, как раз на отдельный полк. И столько же самолетов, создадим три эскадрильи. Сам знаешь: наш округ особый, приграничный.

— Каков, а? Когда сидел на Ленинградском УРе, брал за грудки, говорил, что тот особый! — подтрунил начальник штаба. — Все особые, и всем нужна новая техника. Сколько просишь, конечно, не выкроим, и не мечтай. — Не дав возразить, умиротворяюще добавил: — Но не обидим. Распределим по справедливости, каждой сестре по серьге. Кстати, уже поступают новые ручные пулеметы, самоучка-рабочий сконструировал — Дегтярев с тульского оружейного. Отличный пулемет! Тоже получишь.

— За пулеметы благодарствую. Но от танков и самолетов не отступлюсь. Не распылять нужно технику, а собирать в кулак. Чтобы отрабатывать взаимодействие как решающий фактор успеха в грядущих боях. Не так ли, уважаемый автор?

— Хитер! Прочел, значит? Впечатление? Общее и в частностях?

— О частностях поговорим на досуге, а в общем и целом обеими руками голосую «за».

— Коли так, получай дарственный экземпляр с автографом, — Михаил Николаевич выдвинул ящик, достал книгу в синем картонном переплете. На обложке было оттиснуто: «Вопросы современной стратегии». Открыл книгу, вывел на титульном листе: «Василию Константиновичу Блюхеру, давнему боевому товарищу и единомышленнику» — и размашисто подписал: «Тухачевский».

— Спасибо, — с сердечностью сказал Блюхер и, уже направляясь к порогу, пообещал: — А за танки и самолеты мы с тобой поборемся. Наш Украинский действительно самый важный округ.

От здания Наркомата по военным и морским делам до разведуправления было недалеко. Блюхер быстро дошел до тихого переулка. Часовой у входа взял под козырек. Дежурный краском, хоть и знал в лицо, проверил удостоверение. На втором этаже, в приемной, Наталья Владимировна, неизменный помощник-секретарь начальника управления, оторвалась от заваленного пакетами стола, кивнула на обитую черной клеенкой дверь:

— Павел Иванович ждет.

Навстречу поднялся широкоплечий мужчина: седой ежик, выпуклый лоб, спокойные серые глаза. Блюхер вспомнил: многие говорили, что они внешне похожи. Только Берзин совсем сед, а у него в щетине еще ни одного белого волоска. Павел Иванович нравился Блюхеру.

— Здравствуй, Василий.

Они обменялись рукопожатием.

— Услыхал, что ты объявился в Москве. Решил посоветоваться как с главным специалистом по Китаю.

— Китайская эпопея уже выветрилась у меня из головы.

— Ой ли? — с усмешкой усомнился Берзин.

— Хочу, чтобы выветрилась, — уточнил Василий Константинович. — Вспоминать тошно.

— Ну, пока помнишь — вот, прочти, — Павел Иванович протянул узкий лист.

«Сегодня, четвертого, пять утра, вблизи станции Шэньян, предместье Мукдена, неизвестными брошены бомбы поезд Чжан Цзолиня. Взрывами разрушено несколько вагонов. Возможно, генералиссимус убит…»

— Хао, хао! — с удовлетворением проговорил Блюхер, возвращая листок. — По-китайски значит «хорошо»! Выходит, добрались-таки до старого хунхуза. Вот уж не скажу: «мир праху его». Пусть-ка хорошенько пожарят Чжана черти на том свете.

Уж кто-кто, а Чжан Цзолинь был достоин такого напутствия. Обличье диктатора Маньчжурии было превосходно известно. Начинал Чжан как главарь хунхузской шайки, орудовавшей в тылу русских войск во время войны 1904 года по заданиям и на деньги японцев, и все последующие годы пользовался их возрастающим покровительством. И прежде, даже при императорах, восседавших на троне в Пекине, власть в Китае на местах целиком и полностью принадлежала губернаторам: они вводили на границах провинций свои пошлины, имели свои армии и флоты, чеканили собственные монеты, даже устанавливали единицы мер и весов. Войны или восстания, разгоравшиеся за пределами их владений, наместников не касались. Их связи с Пекином сводились к регулярной уплате налогов в императорскую казну. Так было в течение столетий. Тем более обособились провинции после крушения императорской династии и провозглашения в 1911 году республики. Тут уж каждый правитель возомнил себя богдыханом. А бывший главарь бандитов Чжан Цзолинь стал генерал-губернатором Трех Восточных провинций Китая, властителем Маньчжурии. Позже, в годы гражданской войны в России, его отряды принимали участие в оккупации Приамурья, в боях против Красной Армии, наступавшей на