Читать книгу "История сионизма - Уолтер Лакер"

народа, подвергшегося суровым испытаниям, но мужественно боровшегося за то, чтобы нормализовать свое положение, избежать гонений и восстановить свое достоинство как в собственных глазах, так и в глазах всего мира. Возможно, народ этот был не прав, стремясь к своей цели; возможно, все его усилия привели лишь к возникновению новых и неразрешимых проблем. Однако несколько десятилетий назад из области идей — хороших ли, плохих или нейтральных — сионизм перешел в область действий. И в результате возродилась нация — к радости одних и к огорчению других.

Я поставил перед собой цель правдиво рассказать о возникновении и развитии одного из самых критикуемых общественно-политических движений в современной истории. А поскольку я не верю, что историческая правда обычно лежит посередине между двумя крайностями, то и не пытался замаскировать свою собственную позицию и не льщу себя иллюзиями, что все разделяют мою точку зрения. Полагаю, это честное соглашение, так как я не пытался намеренно скрыть какие-либо исторические факты и стремился беспристрастно излагать чуждые мне взгляды и непредвзято описывать отвратительные мне поступки.

Одним из главных слабых мест еврейской историографии традиционно был ее апологетический характер. Сионизм же изменил эту тенденцию. Авторы ряда наиболее суровых замечаний о фактах еврейской истории принадлежали к сионистскому движению, и некоторые из самых яростных обличителей сионизма были евреями. Работая над этой книгой, я вовсе не чувствовал особой уверенности в себе. Однако я и не претендую на олимпийское спокойствие. Когда Актон выпустил «Кембриджскую новейшую историю», он сказал своим помощникам: «Наша глава о Ватерлоо приведет в восторг и французов, и англичан, и немцев, и голландцев». Полагаю, что ни один критик не отзовется так о моем труде, и это справедливо: судя по всему, устраивающую всех историю сионизма можно будет написать лишь тогда, когда проблема эта утратит актуальность.

Я хотел бы выразить благодарность Немецкому исследовательскому обществу за грант, выделенный на изучение истории сионизма в Германии. Хочу также поблагодарить за дружескую поддержку мистера Мейера Вайсгаля и мемориальный фонд Джона Саймона Гугенгейма. Доктор Бенджамин Элиав помог мне пройти по лабиринтам истории ревизионизма, однако взгляды, выраженные мною по этому вопросу (равно как и по другим), принадлежат лично мне. Миссис Джейн Деграс, моя давнишняя приятельница и суровый критик, прочла рукопись «Истории сионизма», и, как всегда, ее редакторское искусство и опыт принесли мне огромную пользу.

Лондон—Иерусалим, 1971 г.

ЗАМЕЧАНИЕ О ПРОИЗНОШЕНИИ.

Сионистские лидеры восточноевропейского происхождения на разных этапах деятельности использовали в своих публикациях различные варианты транскрипции своих имен. Предпринимались попытки унифицировать произношение этих имен, но полного согласования достичь не удалось; то же касается транслитерации еврейских имен.

Если в ходе долгих столетий угнетенные потомки воинов и мудрецов лишились тех талантов, которыми обладали их предки; если, отпав от благословенного закона и склонив голову под игом рабства, они приобрели пороки, свойственные изгоям и рабам, вправе ли мы упрекать их за это? Не справедливей ли будет считать это нашим собственным позором и упрекать за это себя? Давайте, наконец, откроем перед ними все пути в жизни, где они смогут проявить все свои способности и энергию. А до тех пор, пока мы не сделали этого, мы не смеем говорить, что среди соотечественников Исайи нет великого духа, а среди потомков Маккавеев нет героев.

Маколей, 1833 г.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ИСХОД ИЗ ГЕТТО

Французская революция — это великий водораздел в истории современной Европы; помимо всех прочих перемен и общественных движений она возвестила также о начале новой эры в жизни еврейского народа. Еще прежде на смену целым столетиям массовых преследований, уничтожения и социального остракизма явился новый, более гуманный подход к евреям, который начал распространяться в западном обществе вместе с идеями Просвещения. Но чтобы принцип равенства евреев с представителями других национальностей перед законом приобрел официальный статус, понадобилась революция. Гердер предсказывал, что настанут времена, когда никто в Европе не станет задавать вопрос, иудей ты или христианин, «ибо евреи тоже будут жить по европейским законам и вносить свой вклад в общее благо». На Французской Национальной ассамблее 1789 года Клермон Тоннар заявил, что евреям не следует отказывать в правах, которыми обладают все прочие граждане. Эмансипация быстро распространялась: были открыты границы гетто в Риме; и даже в Германии, где статус евреев дискутировался на протяжении многих лет без каких-либо определенных решений, в конце концов произошли существенные преобразования. В 1808–1812 годах в Пруссии (главном государстве Германии) были заложены основы для полного официального уравнивания евреев в правах с другими гражданами.

Евреи с нетерпением ожидали этого события и отнеслись к нему с подлинным энтузиазмом. Прусский король, призвавший своих подданных сразиться с Наполеоном, получил восторженный отклик еврейской диаспоры: «О, что за божественное чувство — обладать своей отчизной! — провозглашал один из их манифестов. — О, как это восхитительно — ощущать какое-то место, какой-то уголок этой прекрасной земли своим». Всего несколько лет назад с евреями обращались, как с париями. Людвиг Берн, великий публицист века, дал красочное описание положения евреев в его родном Франкфурте в годы его молодости. Евреи «наслаждались», по его саркастическому выражению, нежной заботой властей: им было запрещено покидать свою улицу по воскресеньям (чтобы к ним не приставали пьяные); им не разрешалось вступать в брак до достижения двадцатипятилетнего возраста (чтобы их потомки были сильными и здоровыми); по выходным дням они могли покидать свои жилища только в шесть часов вечера (чтобы они не страдали от сильной жары); общественные парки и загородные места для гуляний были для них закрыты, и им приходилось прогуливаться в поле (что способствовало пробуждению в них интереса к сельскому хозяйству). Если еврей переходил улицу, а горожанин-христианин кричал ему: «Засвидетельствуй свое почтение, иудей!», — то еврей обязан был снять шляпу. Несомненно, целью этой мудрой меры было укрепление «взаимной любви» и «уважения между» христианами и иудеями.

Европейские евреи страдали оттого, что задерживалась полная узаконенная эмансипация: Наполеон отменил некоторые права, которые им даровала революция, а в 1815 году прусский король и германские принцы опять ввели множество прежних ограничений. Многие профессии снова стали недоступны для евреев: в прусской армии в то время служил всего лишь один еврейский офицер, а в Бреславле, кроме почтальона, не было ни одного государственного служащего-еврея. Указ, изданный в 1820-е годы, запрещал евреям выполнять работу палача (буде такое желание взбредет кому-то из них в голову). Ветераны войны с Наполеоном (некоторые из них имели Железный Крест) с горечью