Читать книгу "Порог - Олег Рой"

Маркус знал все это, но предпочитал молчать. Он смертельно боялся Анселла — это во-первых, и он получал солидный куш — во-вторых. Нет, сам он никогда не был в рядах похитителей, он просто сливал Анселлу информацию о несовершеннолетних проститутках, в особенности о беременных или же недавно разрешившихся от бремени, а заодно о недавно появившихся в «профессии» неоперившихся цыпочках. Обычно такие делишки, как прерывание беременности ночных бабочек, проворачивались быстро и втайне. Но в небольших городках, нашпигованных платными информаторами, никаких тайн просто не могло быть. Да и в случаях, доложенных Анселлу, беременность не прерывалась. Девушка просто исчезала на время и…

О нет, ее не находили мертвой, напротив, очень многие дохаживали срок и даже с комфортом рожали, да только новорожденных им видеть запрещалось. Как и упоминать о произошедшей с ними неприятности где бы то ни было. За это молодые мамаши, если можно было их так назвать, получали солидное вознаграждение. Причин для недовольства у них просто не было — здоровье оставалось в полном порядке, счет регулярно пополнялся, а абсолютно не нужное орущее обременение исчезало навсегда и неизвестно куда, и забивать себе голову этим никто не хотел. В первую очередь сами «мамаши».

Тот, кто выбирает такой путь, должен четко отдавать себе отчет — в случае чего их никто не защитит. Даже если их «профессия» узаконена. Даже если они исправно «отстегивают». Они уже не женщины. Они уже не люди. Они — товар…

Впрочем, одна из них ребенка отдавать не захотела. У нее отняли… глаз. И в таком виде отправили работать — шелковая повязка придавала образу пикантности. Впрочем, она могла выбрать и смерть — ей любезно предложили быструю и безболезненную. Но она выбрала жизнь. Не правда ли, мы все так любим жизнь…

А Анселл исповедовал нехитрое правило: «Жизнь коротка, и ею надо уметь наслаждаться, потому что все мы сюда приходим, чтобы получать удовольствие».

С этим можно было бы и согласиться, если только не знать, какую подоплеку скрывает он в этом постулате.

А в толковании его имени — Анселл — таилась немалая ирония — трудно предположить человека, более далекого от Господа, чем тот, чье имя расшифровывалось как «защищающий Бога».

Да и не его это имя было вовсе. А его собственная жизнь была не так уж коротка, о чем бы там ни гласил постулат…

Глава 1

Конец веревочки, начало петельки

1329 год от Рождества Христова

Франция, графство Блуа

За узкими, как бойницы, окнами фамильного дома Бизанкуров бушевала гроза, но в небольшой комнате было жарко натоплено, а на столе оплывали свечи, слабо освещая комнату подрагивающими рыжими язычками.

В большом плетеном кресле у камина, всхрапывая, дремала тучная женщина в простом белом чепце и длинной темной юбке. Белая рубашка ее была распахнута, и к левой груди с выступающим рисунком голубых вен припал младенец.

Рядом, в другом кресле, основательном, из темного дерева, с подлокотниками, обтянутыми вишневым бархатом, сидел молодой мужчина с глубокой складкой меж бровей. Он не спал, а невидящим взором смотрел на неверные свечные огоньки.

Но вдруг тени в комнате себя странно повели. Тень от кочерги медленно и величаво поднялась над сложенными в небольшую поленницу дровами и пошевелила их, словно выбирая, какое поленце оживит очаг, содержимое которого практически превратилось в угли. Наконец несколько чурбачков, точно так же чинно и неспешно, взмыли над поленницей и сами себя аккуратно уложили в зияющую пасть камина. Огонь немедленно занялся, но диковинным он был, словно ненастоящим: языки пламени шевелились, словно змеи, и создавалось впечатление, что они смотрят на мужчину, выжидая, когда можно будет напасть на него.

«Что за черт?!» — пронеслось в его голове, и он внезапно осознал, что не может шевельнуть ни одной частью своего тела. Он открыл было рот, и тут от тени кочерги, превратившейся в тень худого человека в черной сутане, протянулась несоразмерно длинная рука. Пальцы, холодные как лед, прижались к губам остолбеневшего зрителя, а голова тени медленно и осуждающе повернулась несколько раз направо и налево, недвусмысленно и безмолвно призывая к молчанию. Мужчина было дернулся несколько раз, но веки его отяжелели и он погрузился в беспокойный сон, изредка вздрагивая и постанывая.

Младенец наелся и отнял губы от груди кормилицы, поводя вокруг странно любопытными для рожденного всего несколько часов назад глазенками, а сама кормилица так и не проснулась.

Однако сия мизансцена вскоре дополнилась другими действующими лицами. На первый взгляд, они были людьми — не было у них ни «украшений» в виде рогов, крыльев и прочих устрашающих деталей, ни сопровождающих их появление громов небесных да пены морской. Однако же простые люди вот так, невзначай, из ниоткуда и не появляются…

Первым соткался из воздуха высокий мужчина, грудь которого прикрывала кираса, а плечи драпировал тяжелый темный плащ. Взгляд его был хмур и пронзителен, да и глаза его, разные по цвету, черный и зеленый, усиливали впечатление несомненной опасности, которую излучал этот человек. Точнее, та сущность, которой угодно было принять человеческий облик. К ноге его жался огромный косматый пудель, черный как ночь.

Вторым, прямо из стены, выдвинулся коренастый и широкоплечий мужчина — с рыжими волосами и торчащим клыком — очень подозрительная и мрачная личность. Он резко набросил на голову капюшон плаща, точно не хотел быть узнанным.

Третьей в комнату явилась умопомрачительная красотка с темными кудрями и чувственными губами, из камина выхлестнулся длинный и узкий язык пламени, мгновенно обрисовавший ее фигуру.

Она склонилась в грациозном поклоне:

— Приветствую вас, мессир, Князь Тьмы. Как прикажете нынче называть вас?

По хлопку ее в комнате появилось тяжелое, обитое вишневым бархатом кресло на львиных лапах, более напоминавшее трон.

— Называй меня Воландом, Бельфегор, демон праздности и лени, — опускаясь на предложенное место, ответствовал ей Повелитель мрака. — Некоторое время назад я прибыл из Германии, где наблюдал за жизнью Тевтонского ордена. Там, я слышал, в разговорах меня кликали Фаландом. Пусть их. Ну да ведь этот орден все равно плохо кончит. Позже, много позже и в другой, далекой и холодной стране назовут меня именно Воландом; впрочем, что мне мешает менять имена и заглядывать порой в прошлое и будущее по своему усмотрению, не так ли?

— Истинно так, — снова склонился в поклоне Бельфегор, оставаясь в образе пленительной красотки.

— Итак, что у нас тут? — перевел взгляд на младенца дух зла, и младенец вдруг плавно взмыл в воздух на высоту человеческого роста.

Он мирно парил, внимательно разглядывал свою ножку, чего малыши его возраста еще не делают, и совершенно спокойно относился к тому, что опоры под его тельцем не было. — Что ж, вам не откажешь в изобретательности и некотором сарказме, — вздохнул Князь Тьмы. — Седьмой сын этого несчастного невезучего человека, с сегодняшней ночи вдовца. — Он перевел взгляд на спавшего в кресле молодого мужчину и внимательно всмотрелся в его измученное лицо: — К тому же не среди сыновей, а среди дочерей, — добавил он. — М-да… А весь этот девичий выводок куда?