Читать книгу "Тёмные пути - Андрей Васильев"

Стелла с самого начала сидела молча и только знай зыркала на меня из-под накладных ресниц да посверкивала двумя бриллиантиками, к ним приклеенными. Я вообще никогда ее такой не видел. Впрочем, в тот момент я особо на эту тему не задумывался.

Голос она подала, когда автомобиль разогнался почти до двухсот километров.

– Валера, сбавь, – попросила она, – не гони так!

– Да ладно тебе. – Поморщился я недовольно. – Эта детка куда больше выжмет без проблем.

– Она выжмет, – подтвердила ведьма, – но не надо этого делать. Пожалуйста. Я прошу тебя! Ночь, незнакомая дорога. Это добром не кончится.

– Да ты трусиха! – рассмеялся я. – Кому-то следует проверить нервы. И потом, если уж ты села со мной в машину, то…

Фразу я не закончил, потому что понял, что нынешняя ситуация абсолютно зеркальна той, которая случилась… Которая случилась. И наш разговор повторяет тот, давнишний, почти дословно. А следом пришло понимание факта, что следом за разговором прошлое снова может стать днем сегодняшним.

Короче, сбросил скорость, после прижался к обочине, вышел из машины и закурил. Кураж ушел, словно его и не было.

– Зря я все это затеяла, – пробормотала Воронецкая, выбираясь из салона. – Не надо было тебя к матери тащить. Не надо. Ты прежний мне нравился больше, чем теперешний. Нет, бесил жутко, но я того Валеру хоть не боялась. Точно тебе говорю – лучше бы мы в ресторан какой пошли гадов морских кушать и шампусик пить. Мама твоя прелесть, но тем не менее.

– Не люблю экзотические морепродукты, – ответил я, глубоко затягиваясь сигаретой. – Как-то раз траванулся ими сильно, меня чуть наизнанку не вывернуло, даже скорую ребята вызывали. С тех пор всех этих морских ежей и трепангов видеть не могу. Треску жареную или селедочку с удовольствием наверну, а всех этих обитателей южных морей ешьте без меня.

– Поедем домой, – попросила ведьма тихо, прижавшись щекой к моей спине. – Эта ночь кончится, и все вернется на свои места. Интриги, поиски предметов, я, ты… Наверное.

– Наверное, – повторил я, выбрасывая сверкнувший ярким росчерком окурок в сторону. – Наверное. Садись за руль.

– Что? – удивилась девушка. – Ты вроде уже успокоился. Или нет?

Я показал ей свою руку, которая немного подрагивала. Да, внутри меня еще немного бушевал тот старый Валера Швецов, но полыхавшее в душе пламя потухло, и адреналиновые угли снова подернулись привычным пеплом. Все потихоньку начинало вставать на свои места.

– Н-да. – Стелла, похоже, тоже возвращалась к своему привычному образу, в ее голосе появились знакомые нотки. – Прямо отходняк какой-то.

– Он и есть. – Я сел на пассажирское сидение и захлопнул за собой дверь.

– К тебе, ко мне? – деловито уточнила Стелла, пристраиваясь за руль и натягивая на руки черные перчатки с обрезанными пальцами. – Давай лучше ко мне. В холодильнике две бутылки хорошего шампанского стоят, и клубники полно.

– Ты к себе, я к себе, – холодно ответил я. – Ничего не изменилось, ведьма. Мы с тобой не друзья, мы партнеры, причем поневоле, а не половые. А еще раньше или позже мы с тобой непременно на узенькой дорожке столкнемся, ты же понимаешь, что это неизбежно. Давай не будем усложнять друг другу выбор, который придется делать.

– Сволочь ты, Валера Швецов из Москвы! – неожиданно тонким голосом сообщила мне Воронецкая, и машина рванула с места в карьер со скоростью, не сильно отличавшейся от той, которую держал я, когда был за рулем.

И уже очень скоро она тормознула у моего подъезда, с неженской силой метнула узелок с золотом, чуть не попав им мне в голову, и столь же стремительно укатила в ночь.

– Вот и вся любовь, – сообщил я невесть кому. – И так бывает.

– Сам, небось, накосячил, – отозвался откуда-то со второго этажа девичий голос, а после там же мелькнул огонек сигареты. – Знаю я вас таких! Козлы! Лишь бы нервы нам поднять.

– Не без того, – согласился я с невидимой собеседницей. – Но, может, оно и к лучшему, что вот так. Всем спокойнее жить будет.

Ничего мне не сказала на это суровая соседка, только чинарик непотушенный чуть за шиворот не свалился.

А вот антиквар, похоже, не знал, что Воронецкая у меня не ночевала. Что уехали мы из Останкино вместе, был в курсе, а про остальное – нет. Кстати, интересно, у кого сквозит – у Ростогцева или у Марфы? Или у обоих по слухачу от Шлюндта в свите имеется? Карл Августович может, он такой.

– Сегодня не поеду, – заявил я антиквару, решив не углубляться в тему моих отношений со Стеллой, – устал как собака. Ну и, повторюсь, мне же завтра к девяти на службу. Надо морально подготовиться.

– Хорошо, – неожиданно покладисто согласился тот. – В конце концов, монеты никуда не убегут. Старое золото – оно как хороший коньяк, с годами только крепнет. В смысле в цене.

– Это да. – Я встал с кровати, подошел к столу, прижал телефон к плечу щекой и развязал косынку. – Это верно.

А прилично я вчера нагреб золотишка. В темноте и на нервах как-то внимание на этом не фокусировалось, не до того было, а сейчас, при свете дня и на столе, кучка монет смотрится вполне внушительно.

Я разворошил ее и цапнул первую попавшуюся денежку.

– А эпоху вы угадали, Карл Августович, при Петре Алексеевиче монету чеканили, – сообщил я в трубку. – Правда, червонец это или нет, непонятно. С одной стороны тут он сам изображен, с другой – орел двуглавый.

– Слева от короны дата должна быть, – проворковал в трубку антиквар, – год чеканки.

– Семьсот четырнадцатый, – отозвался я.

– Не самый редкий, – моментально среагировал Шлюндт, – но если сохранность хорошая, то миллион ты за эту монету получишь. Это с учетом моих комиссионных, разумеется. Кстати, обрати внимание, Петр там пока в царской ипостаси проходит.

– Ага, точно, «цар» написано, – подтвердил я и взял другую денежку. – А вот тут он уже император всероссийский, веселый, молодой и усатый. С другой стороны дядька какой-то выбит.

– Дядька! – возмущенно произнес антиквар. – Святой апостол Андрей Первозванный, несущий крест по земле грешной, отображенной в виде полоски. Глянь-ка левее от вышеназванной, какой год указан? Там циферки по двум сторонам разнесены – две слева от полоски, две справа. Нам надо слева.

– Двадцать второй. – Вгляделся я в текстовую вязь, идущую по монете кругом. – Слушайте, а ведь это не червонец. Это… Э-э-э-э… Монета нова, цена два рубли. Что, и такие чеканили?

– Два рубля двадцать второго года, – задумчиво произнес антиквар, – хорошей сохранности. Ты стал богаче еще тысяч на семьсот или около того. Если быстро и наличными – хоть сегодня, есть у меня на нее покупатель в Москве. Если больше, то через аукцион. Год не самый редкий. Вот был бы двадцать третий, с античными доспехами – тогда да. Там совсем другой порядок цифр.

– Ну, удача переменчива. Да тут вообще неликвид встречается. – Выцепил я из кучки какую-то монету, глядя на которую, можно было подумать, что ее погрызли мыши с титановыми зубами. – А, нет, все нормально, это не денежка. Это, похоже, памятный знак. Тут так и написано: «на память». И еще… Не очень разборчиво просто. «Общая радость», что ли?