Читать книгу "Без Любви - Борис Седов"

Студеный продолжал водить пальцем по карте:

- Вот здесь… Ага! Точно, знаю я это место. Толково придумали. Но и мы не дураки! Ударим с вертушек, артиллерия обработает по квадратам. Мирных там нет, так что снаряды можно не жалеть…

- Нет.

- Что? - Студеный поднял голову от карты. Он действительно пока не понимал, что ему предлагают.

- Не годится с вертушек. И артиллерия не годится.

- Это еще почему?

- Деньги сгорят.

- Что?

- Там два миллиона. Забыл? От них один пепел останется. Так что не надо нам авиации. Не надо шуметь. Сработаем тихо.

Студеный долго молчал. Опять взялся за флягу, налил. Арцыбашев попросил дать запить, и комбат бухнул на стол полуторалитровую бутыль фанты. Только после того как кружки со спиртом были опорожнены, комбат тихо сказал:

- А ты знаешь, сколько ребят может погибнуть, если ставить засаду без всякой поддержки? Ты это считал?

- Знаю. Пойдут добровольцы. И я с ними пойду.

- Мало денег, так еще и героем стать хочешь?

- Не хочу. Мне денег хватит.

- И что ты, интересно, собираешься с ними делать?

- Перечислю в Фонд мира.

- За валюту у нас и вышку дать могут. Не забыл?

- Помню. Только вышку дают тем, кто попался. А я попадаться не собираюсь.

Студеный сидел, опустив голову. Левая рука, которой он придавил карту к столу, заметно дрожала. Чем дальше - тем больше. Под ладонью на бумаге проступало жирное пятно.

- Кемаль нас просчитает, как два пальца в рот сунуть. Это сейчас мы с ним спокойно живем. А тогда что начнется? Сколько еще пацанов потеряем?

- Послушай, - Арцыбашев скрестил руки на груди. - Мы получили информацию. Серьезную информацию. И должны действовать. Действовать, а не сидеть сиднем. Раскатать караван вертолетами - легче легкого. А если ошибка? Если там ни оружия, ни денег не будет? Как тогда объяснимся с начальством? Ты об этом подумал? Пойдут только те, кто сам согласится участвовать. При грамотной организации потерь можно вообще избежать. Я завтра днем сгоняю на рекогносцировку, прикину нос к ветру. Но и сейчас могу твердо сказать: место там для нас идеальное. Спрячемся так, что и шайтан не заметит. Подпустим поближе. И расшлепаем, как бог черепаху. А что касается денег. По-твоему, мы их не заслужили? По-твоему, их государству надо отдать? С какой это стати? Тебе сколько до пенсии? Если не дадут генерала, то через год будешь грядки окучивать. На триста рэ в месяц. Конечно, по сравнению с токарем это здорово. Но неужели нам ничего не должны за то, что в эту могилу загнали?

- Я сам напросился…

- И я сам! И я сам напросился. Потому что глупеньким был. В интернациональный долг верил. В сказку про коммунизм. А теперь… Да что я тебе говорю! Сам все давно понял. И еще… Помяни мое слово - в стране скоро все переменится. Так переменится, что чертям тошно станет. Уезжали мы из одной страны, а приедем в другую. Где никому на хрен не будем нужны. И я не удивлюсь, если тот же Кемаль, со своим Шах Масудом, нашим союзником станет!

- Ну, это уж ты загнул!

- Ничего не загнул! Ничего! Ты когда последний раз дома был? Видел, как наши ребята, которые инвалидами стали, мыкаются? Есть до них кому-нибудь дело? Да никому они не нужны! Так и говорят: "Мы вас туда не посылали!" А я не хочу, чтобы мне так говорили, если на мину нарвусь или пулю схвачу. Не хочу просить подаяния. И не хочу, чтоб жена моя с протянутой рукой у церкви сидела, если, тьфу-тьфу-тьфу, "груз 200" получит.

Студеный, вытянув из кармана клетчатый черно-белый платок, промокнул лоб, вытер щеки. Потянулся к фляге со спиртом, замер на полпути и развернулся в правую сторону, туда, где на стенке висела фотография сына. Мальчику было лет десять. Он стоял на зеленой лужайке, спрятав за спину руки, и напряженно улыбался фотографу. Казалось, что он стесняется съемки, терпит ее в силу необходимости и мечтает только о том, чтобы сбросить парадные рубашку и брюки и сбежать на футбольное поле.

- От тебя много не требуется, - заговорил после паузы Арцыбашев так, будто комбат уже со всем согласился. - Утвердишь план операции, который я подготовлю. И потом, если выгорит, борт в Союз организуешь, чтобы проскочить без досмотра. А делить все будем по-честному, напополам. Если тебе много не надо - хоть ребенку будущее обеспечишь…

Студеный размышлял долго. Вряд ли он подозревал разведчика в провокации. Их отношения давно выдержали проверку и острыми ситуациями, и разного рода делами, за которые можно было, в лучшем случае, лишиться погон. Так что подставы от Арцыбашева Студеный не ждал. Но определиться тем не менее было трудно. Два миллиона… Что с ними делать? Как на рубли поменять, как легализовать такое богатство? Спалиться можно в полтычка, и снисхождения ждать не придется. Это не шмотки с кандагарского базара и не трофейные сувениры в Душанбе переправлять. Здесь, если пронюхают, мгновенно лоб зеленкой намажут. Каково будет после этого родственникам - вообще думать тошно. Так что - пан или пропан.

- Я тоже с вами пойду, - сказал Студеный, глядя в пол.

- Да ты что?! На всю округу, знаешь, сколько разговоров будет?!

- По фиг. Я пойду.

- Во как… Не доверяешь? - осклабился Арцыбашев.

Караван появился позже, чем ожидали. Прошел час после того как встало солнце, когда наблюдатели доложили о первой машине.

Головной дозор "духов" двигался на большом старом пикапе, в кузове которого стоял пулемет на самодельной турели, развернутый в сторону гор. Двое, в чалмах и дурацких ярких халатах, тряслись возле этого пулемета, еще двое были заметны в кабине. Тот, что сидел рядом с шофером, держал рацию, длинная антенна которой раскачивалась, выставленная из окна.

Поднимая за собой пыль, облезлый пикап промчался мимо того места, где лежали Арцыбашев и комбат, бодро взлетел на пригорок и скрылся за ним. Спустя пару минут он опять появился, на меньшей скорости протарахтел в обратном направлении, произвел еще один разворот и встал посреди грунтовой дороги, дожидаясь, видимо, появления основных сил. Лучшего и представить было нельзя. "Духи", словно нарочно, заняли такую позицию, на которой их можно было расстреливать, точно в тире.

Несколько следующих минут пролетели мгновенно, сжигаемые кипевшим в крови азартом. Хотя само по себе появление пикапа с четверкой головорезов означало не многое, у Арцыбашева отпали последние сомнения в успехе всей операции. Теперь он точно знал, что колесо фортуны закрутилось в их сторону.

Время шло, и наконец появилась основная часть каравана. Два грузовика ГАЗ-66, раскрашенных в желто-коричневые разводы, но без каких-либо опознавательных знаков, серый джип, определить марку которого Арцыбашеву не удалось, и замыкавший колонну микроавтобус без стекол и без дверей, во все стороны ощетинившийся автоматными стволами и трубами гранатометов.