Читать книгу "Битва за Лукоморье. Книга I - Роман Папсуев"

Кусты бруслины на дальнем конце поляны вздрогнули и раздвинулись, да только за ними никого не оказалось – упругие ветви разошлись сами собой, склонились в сторону избы, потрепетали, сбрасывая рыжие листочки, а потом резко выпрямились, будто кто-то невидимый сквозь них прошел. В пустоте раздался непонятный громкий храп – звук походил одновременно и на конское фырканье, и на рык большого хищного зверя.

Невидимками по своим владениям ходят лесовики[1], а с ними, умеючи, договориться всегда можно. Вежин точно бы сумел, только в Гребневой чаще лесные духи не водились, да и чутье знахаря подсказывало – здесь что-то другое, холодное, как могила. Злое. Опасное. Надо бежать, но вычерпанный до дна заклятием знахарь бежать не мог, а воины и не хотели.

Странный звук повторился, что-то глухо стукнуло, и пронизанное солнцем ничто подернулось темной дымкой, поползло пятнами… Мгновение-два – и вот уже на поляне высился громадный вороной конь, необычный и жуткий. Глаза болотными огнями светились в глубоких глазницах, длинная грива ровной волной бежала вниз по могучей шее. Ноги, массивные и крепкие, бугрились мышцами; широкая грудь и крутые бока лоснились, как жиром смазанные, а на них паутиной проступали вздутые вены, по которым пробегали видимые даже сквозь шкуру призрачные огоньки.

Верхом на чудо-коне восседал всадник в черных, под стать своему скакуну, одеждах. Плащ ниспадал с широких плеч, глубокий капюшон скрывал лицо, а руки в перчатках с раструбами почти по локоть держали поводья небрежно и расслабленно. Неужто Охотник?! Услыхали в Китеже про колдуна, вот и прислали… Охотники, они ведь темное носят, да и на дивоконях, случается, ездят… Но нет, не могло от китежанина веять таким злом!

Вороной топнул копытом и оскалился, издав жуткий, не конский да, пожалуй, и не живой, хриплый звук, будто по камню железом проскрежетало. Всадник же спокойно рассматривал открывшуюся ему картину, не шевелясь и даже не пытаясь заговорить.

– Кто таков будешь? – властно спросил Твердята, перехватывая поудобнее щит. – Назовись!

Вместо ответа незнакомец неторопливо спешился, забросив поводья к короткому тупому рогу на передней луке седла, и небрежно хлопнул коня по шее. Столь же неспешно он направился к ратникам. Полы его просторного и длинного плаща, доходящие почти до щиколоток, мерно качались из стороны в сторону – кажется, они были подбиты красным.

Полумертвый Вежин, нащупав под рубахой Знак защиты души, как мог тихо, лег, почти упал наземь, подтянув к себе драгоценный мешок. Сидящих смирно погибель порой милует, да как бы, отсидевшись, на поживу совести не достаться.

– Выходит, – внезапно донеслось из-под капюшона, – припозднился я.

– Это смотря к чему, – голос старшего не сулил гостю ничего хорошего. – Ты что у колдовского логова забыл, чуженин? Дело пытаешь аль от дела лытаешь?

– Дело пытать собирался. Оно под ногами у вас валяется.

Воины недоуменно глянули вниз. О чем это он? О мертвеце, что ль?

– Кривославом его звали, – подтвердил невысказанную догадку чужак, задумчиво разглядывая убитого. – Что ж, осталось разве что должок забрать… При нем нету, значит, в избе искать придется. Дайте-ка пройти.

– Экий ты шустрый, – хмуро попенял Твердята. – Подождешь.

– Могу и подождать, – равнодушно согласился незнакомец, – мне торопиться некуда.

Он и впрямь все делал неспешно. Неторопливо и слова произнес, и капюшон за спину отбросил. Ратники невольно отшатнулись, и было с чего.

Хищное лицо незнакомца казалось восковым. Длинные черные волосы, зачесанные назад, не скрывали проступавших под кожей ребристых выростов на лбу и скулах. На впалых щеках и безволосом остром подбородке красовались алые наколки в виде злых рун, а в правой ноздре поблескивала небольшая, украшенная самоцветом серьга. Темно-красные глаза смотрели холодно и безучастно.

– Упырь, что ли? – словно не веря своим глазам, пробормотал старший. – Они ж Отца-Солнца боятся!

Упырь поправил перчатки и почти добродушно произнес:

– Вот что, русичи. Мне с вами делить нечего. Ступайте своей дорогой, а я своей поеду… только должок заберу.

– Обойдешься, нечисть, – резко бросил Твердята. – И сам с этой поляны не уйдешь!

Ратники сомкнули щиты, а красноглазый едва заметно усмехнулся и потащил из скрытых под плащом ножен длинный меч. Крутанул им, разминая запястье, и спокойно пошел по кругу, обходя противников. Час от часу не легче!

Пугающие рассказы о еретниках, непревзойденных упырях-мечниках, передавались из уст в уста много веков; ими стращали не только детей, но и молодых дружинников. С таким противником никакому знахарю не совладать, а вот воинам порой удавалось. Тут, главное, хотя бы раз зацепить, ведь булат нечисть ох как не любит! А были у княжьих витязей еще и броня, и щиты, и стать – по сравнению с рослыми воинами красноглазый выглядел хлипким.

Стояли ратники плечом к плечу, поэтому, когда упырь начал движение, стали поворачиваться за ним ладно, как единое целое, не упуская врага из виду. Того, впрочем, это ничуть не смутило.

– Откуда вы, витязи? – продолжая движение, лениво спросил упырь.

Левой рукой он тронул застежку у шеи, и длинный плащ скользнул на землю. На еретнике не оказалось никакой брони. Только плотный и приталенный длинный черный кафтан, покроем напоминавший халаты южан – с короткими рукавами и длинными, складчатыми полами, что никак не стесняли движения и в ногах не путались. Спереди кафтан украшали кожаные накладки с тускло-золотой вязью, а на груди он был застегнут встык золотыми крючками и дополнительно стянут тремя рядами ремешков. Высокий кроваво-красного цвета воротник выглядывал из-под плотного тканевого оплечья и наполовину скрывал неестественно длинную шею упыря. На широком алом поясе помимо ножен висело странное оружие, которое красноглазый, сняв, взял в левую руку.

Оружие оказалось короткой дубинкой – железной, чуть длиннее локтя[2] и украшенной искусными узорчатыми рельефами. Небольшой, но явно очень тяжелый набалдашник изображал скалящийся клыкастый череп.

– Небось с заставы какой? – продолжал допытываться еретник. – Или из города?

– Нам с нечистью разговоры вести не след, – задорно выкрикнул стоявший справа от старшего Малобуд. – Проваливай в Чернояр, к своему хозяину, погань!

– У меня два хозяина, – уточнил упырь, будто сообщая нечто очень важное. – И оба не любят, когда их волю не исполняют.

Обнажив в ухмылке клыки, красноглазый на краткий миг прервал свое движение и указал дубинкой на Малобуда.