Читать книгу "Осколки тебя - Янина Логвин"

Но я начала свой рассказ совсем не с него, а с Алекса — моего соседа.

Прошло уже несколько дней, как мы переехали из дешевого мотеля в Хьюстоне на улицу Трех клёнов — престижный район города с ухоженными домами и зелеными лужайками. У мамы появились красивые платья, а у меня — своя комната с большим окном, кровать с розовым балдахином и настоящий книжный шкаф, в который я поставила любимые книги и учебники.

Меня приняли в среднюю школу Эллисона и сам директор, мистер Гибсон, пообещал поспособствовать тому, чтобы я поступила в музыкальный класс. Все шло почти чудесно, если не считать Ника, который с первого дня изрядно портил мне жизнь. Когда его поведения не замечали родители, корчил неприятные рожицы и презрительно фыркал, натыкаясь на меня в доме.

Был солнечный апрельский день, мы с мамой час назад вернулись из школы, в которую отнесли документы, и я отпросилась у нее в книжный магазин — он располагался в самом низу улицы, на территории небольшой плазы[2], между аптекой и банком, и заблудиться казалось невозможно. Мне хотелось купить открытку для своей подруги Камиллы с пометкой штата, написать ей трогательное послание, как в фильмах писали взрослые, и отправить по настоящей почте, в конверте с марками и отпечатком моих губ — так делали девочки в Техасе, которые считали себя достаточно взрослыми для того, чтобы воспользоваться маминой помадой.

Я помахала маме рукой, выскочила из дверей на улицу и побежала по мощеной аллейке к дороге. Уже спрыгнула на нее, спускающуюся к магазину, когда внезапно остановилась, засмотревшись на огромный белый дуб, росший на краю лужайки у красивого дома напротив и притянувший мое внимание. Я заметила его еще из окна своей спальни, а сейчас увидела вблизи и не смогла пройти мимо.

На нем уже начали распускаться листья, но крепкие толстые плети ветвей, раскинувшиеся, словно руки, еще были голыми, и сквозь них проглядывало высокое голубое небо.

С ветки на ветку вдруг перепорхнула птичка с багряно-алым оперением — красный кардинал. Мне еще не приходилось их видеть. Зачирикала весело «черёк-ток-ток», помахивая яркими крылышками. Говорили, что кардинал прилетает к дому, как вестник счастья, и если поймать его сброшенное пёрышко и сунуть под подушку, то можно смело загадывать желание.

Желаний у меня было много, хоть отбавляй, а перышка — ни одного! Я вскинула голову и отпрыгнула назад, чтобы хорошенько её рассмотреть, когда услышала сзади чей-то громкий, предостерегающий вскрик.

Поздно. Что-то больно боднуло меня в спину, я выставила руки, и упала в траву. А обернувшись, увидела рядом незнакомого темноволосого мальчишку. Он сидел на дороге возле опрокинутого велосипеда и потирал ладонью ушибленное колено. Похоже, ему досталось больше, чем мне.

Мы с удивлением уставились друг на друга.

— Цела? — спросил мальчишка, и я осторожно кивнула:

— Да.

Охнув, легко вскочила на ноги и поспешила ему на помощь. Это я была виновата в нашем падении и наделась, что он не сильно ушибся.

— Извини, я тебя не видела! Я не хотела!

Мальчишка помощь принял и вовсе не выглядел обиженным. Встав, отряхнул колени и взглянул с любопытством.

— Привет! Ты кто такая? Откуда здесь взялась?

— А ты? — дети часто, когда растеряны, отвечают вопросом на вопрос, вот и я не стала исключением. А он ответил.

— Я — Алекс Райт, и это мой дом, — показал рукой на белый двухэтажный коттедж с колоннами. — И раньше я тебя тут не видел. Так кто ты?

Я еще никогда не пожимала руки мальчикам, тем более таким симпатичным — стройным, вихрастым, с красивыми синими глазами. Но этот мальчишка явно не собирался уходить, и я решила попробовать. Протянула руку и улыбнулась:

— Привет, меня зовут Лена Холт, — представилась, как научили родители, и показала рукой за спину: — А живу я вот в этом доме!

Мой дом тоже был ничуть не хуже, чем у него — двухэтажный и большой. Разве можно его сравнить с нашей квартиркой в Хьюстоне, где была такая крошечная кухонька, что мы еле в ней помещались вдвоем с мамой? Смешно! Поэтому показала гордо.

Мальчишка по имени Алекс удивился. Распахнул свои синие глаза.

— Так ты и есть та самая дочь мистера Холта, о которой все говорят?

Конечно же, мне было интересно узнать, что обо мне «все говорят» в Сендфилд-Роке. Я подождала, пока мальчишка поднимет свой велосипед, и спросила.

— Ну, разное, — неопределенно пожал он плечами. Вручив мне велосипед, поднял с асфальта мой рюкзак и помог надеть на плечо. — Но в основном то, что твой отец сильно постарался, чтобы найти вас с мамой и вернуть домой. Это здорово!

Это прозвучало прежде всего очень мило, и я кивнула:

— Еще как!

У меня не было здесь друзей, а Алекс смотрел приветливо, и мне сразу же захотелось ему все рассказать. И про Хьюстон, и про Камиллу, и про то, как здесь все красиво — на улице Трех клёнов. Я так еще никогда не жила!

Но сказала совсем другое.

— Знаешь, если бы я была градоначальником, я бы назвала эту улицу — улицей Белого дуба! Это же каждому понятно! Разве могут клёны с ним сравниться? — и, повернувшись, посмотрела на дерево, из-за которого мы оба упали.

Мы находились на огромном пологом холме, слева, далеко внизу лежало побережье океана, справа, за городом — виднелись горы и густой лес, а вдоль улиц росли высокие платаны и клёны — уж точно гораздо больше трех!

Алекс тоже вскинул голову. Красная птичка не улетела, она так и порхала в ветках, красиво чирикая и греясь на солнышке.

— Этому дубу восемьдесят лет. Его посадил еще мой прадедушка, когда уходил на войну, а его жена, наполовину индианка, ждала ребенка. Они очень хотели сына и попросили об этом индейскую богиню плодородия. И посадили это дерево. Понимаешь, прадед мог не вернуться, а дуб символизировал продолжение рода.

— И ты в это веришь?

Алекс пожал плечами.

— Не очень, если вспомнить, что его сын — мой дед, всю жизнь был протестантом, а бабушка тридцать лет проработала диктором на местной радиостанции и, честно говоря, любила присочинить. Она еще и не такие истории рассказывала!

Я с новым интересом посмотрела на мальчишку.

— Но ты вовсе не похож на потомка индейцев, — там, где я в последнее время жила, в Южных штатах, мне не часто приходилось их встречать, но во внешности Алекса я не заметила характерных черт внешности коренного народа.

— Это потому, что моя мама голландка, а папины предки приехали в Америку из Ирландии, — охотно объяснил Алекс. — Но я смуглее тебя.

Это была правда. Хоть волосы у меня были не мамины — золотисто-пшеничные, а темно-русые и немного волнистые, но светлую кожу я унаследовала от нее. Как и цвет глаз — зелено-карий.

Глава 1

Мы внимательно посмотрели друг на друга, словно оценивая, а потом, не сговариваясь, повернули головы к дубу.