Читать книгу "Ричард Длинные Руки - эрцпринц - Гай Юлий Орловский"

Ближайший к воротам мунтвиговец прокричал звучно:

— Да будет воля Господа!.. Да развалю я этого нечестивца надвое, как нечисть, что рассеивается от Божьего света!

Рыцарь из дружины Хенгеста крикнул зло:

— Сам ты говно на палочке!.. И конь у тебя… и сам ты… Будешь у меня харей землю рыть, дурак неотесанный.

— С нами Бог! — воскликнул мунтвиговец патетически и, опустив забрало, пустил коня в красивый галоп.

— Бог с нами, — крикнул рыцарь Хенгеста, — а с вами дьявол рогатый, морда ты свиная…

Они сшиблись с мощным грохотом. Копья разлетелись вдрызг, кони заржали и поднялись на дыбы, колотя друг друга копытами и пытаясь укусить.

Мунтвиговец потерял стремя, но в их войске это, видимо, поражением не считается, молниеносно выхватил меч, наш рыцарь едва успел подставить под удар щит.

Прогремело так, словно десяток молотобойцев влупили по листам железа. Посреди щита образовалась вмятина, я затаил дыхание, зная, какой болью отозвался удар. И рыцарь в самом деле заставил коня попятиться, противник обрадованно наносил удар за ударом, хенгестовец принимал все так же на щит, но теперь в момент удара поворачивал, чтобы меч соскальзывал, наконец пришел в себя и сам нанес два сильных удара, после чего схватка выравнялась.

Я поглядывал то на них, то на прочих, где уже сошлись один на один несколько человек. Быстрее всех справился сам Хенгест, чему я не удивился, помня о его чудовищной мощи, а он тут же подал коня вперед и помахал топором, вызывая нового поединщика.

Выехали сразу несколько, с трудом решили, кому первому, рвались все, но бой и со вторым противником завершился так же быстро: после первых двух ударов Хенгест нанес сокрушительный удар по шлему противника. Тот просел, словно жестяное ведро под ударом бревна. Рыцарь молча рухнул на землю, и было видно, что уже не поднимется.

На Хенгеста с яростным криком бросился третий. Хенгест подставил под его меч щит, а сам ударил навстречу топором и почти перерубил посредине шлем. Кровь брызнула алыми фонтанами, рыцарь упал на конскую гриву, а Хенгест повернулся к мунтвиговцам и сделал приглашающий жест.

Я сжимал кулаки, желая победы Хенгесту уже не только потому, что он наш, но еще и как набирающий силу противовес Хродолофу, самому богатому, знатному и влиятельному магнату в Варт Генце.

Четвертый поединщик выехал осторожнее, некоторое время они обменивались ударами, всякий раз принимая их на щиты, но распаленный успехами Хенгест жаждал быстрой победы в надежде, что будут еще, он начал теснить противника, дважды ухитрился ударить щитом, а когда противник неосторожно сам опустил щит, потому что Хенгест сделал вид, что прицелился в бедро, грозный топор обрушился на шлем.

После этого череда побед Хенгеста прервалась, никто не захотел выходить на бой с таким чудовищным бойцом, все выискивали соперников послабее хотя бы с виду.

Схватка кипела все яростнее, уже вся верхушка хенгестовской дружины в бою, а из ворот начали появляться герои из отрядов Меревальда и Леофрига.

Они сходились с мунтвиговцами поодиночке, но иногда к победителю новый поединщик бросался в тот же миг, как только тот сбивал противника с ног, и бой продолжался и продолжался. Когда в конце концов в их лагере прозвучала труба, призывающая вернуться, это уже было признанием поражения. Все видели, что из двадцати четырех съехавшихся в единоборстве наши потеряли троих, а у мунтвиговцев с коней были сбиты двадцать два, а потом еще потерпели поражение восемнадцать человек, что становились на место побежденных.

Последний из покидавших поле повернулся и прокричал во весь голос:

— Хотя на этот раз дьявол вам и помог, но с Божьей помощью мы одолеем вас, силы Тьмы!

Хенгест, что покидал поле последним, проревел почти добродушно:

— Иди-иди, мальчик. Только штанишки смени.

Солнце как нарочно задержалось над краем земли,

чтобы полюбоваться на великолепное зрелище красочной схватки, но и оно в конце концов с неохотой ушло за края темной, как уголь, земли. Отряды разошлись, на поле выбежали оруженосцы и слуги, быстро унесли раненых, а также трупы, полностью убирая напоминание о суровых мужских забавах.

На стенах города зажглись факелы, я все так же смотрел с ворот и чувствовал, как сердце сжимается от тревоги и предчувствия беды. Грозное зарево поднимается впереди, справа и слева. Горят деревни и малые города, горят жарко, дождей не было давно, оранжевые языки огня вздымаются высоко в темное небо, а клубов дыма не видно в черноте, само небо от пожаров стало неприятно розовым.

На стены высыпало множество горожан, лица у всех скорбные, у многих в селах родные и друзья, другие сами совсем недавно бежали оттуда, оставив дома и нажитое добро.

Я тоже смотрел на север с возрастающей тревогой. Там разгорается зловещее зарево, при виде которого сердце начинает биться чаще, но кровь стынет в жилах. Одно дело утренняя заря, нежно-алая, или даже вечерняя, когда небо картинно и величественно багровеет, но сейчас это больше похоже на пролитую кровь, еще горячую, что поднимается по небосклону.

И этой крови все больше, уже целое море катится в нашу сторону.

— Всё, — сказал я властно, с лордами можно говорить только так, — насмотрелись. Через час все лорды ко мне, подумаем, что делать завтра.

— О том, что будет завтра, — обронил Меревальд, — видно со стены уже сегодня.

— Завтрашний день, — напомнил я, — ученик сегодняшнего. Всего хорошего, лорды!

Глава 2

Через час они собрались у меня, пришел и сэр Аварии Вопрошающий, хозяин здешней крепости, с сыном, бароном Тедриком, крепким и быстрым в движениях юношей. Он показался мне излишне напряженным, словно старательно сдерживает проявления метеоризма, но лицо человека достойного, сдержанного, держится и выглядит человеком воспитанным.

Если не удастся удержать город, то придется отступить в их просторный и прекрасно защищенный замок, потому они здесь по праву, как единственные местные рыцари среди городского люда.

Последним явился епископ Геллерий, с порога размашисто перекрестил нас, это чтоб не подходили поодиночке за благословением.

— Умрете или убьете, — сказал он, — будете в раю. Господь сказал: наша жизнь не страдание и не наслаждение, а дело, которое мы обязаны делать и честно довести его до конца.

В животе у Хенгеста бурчит и квакает с такой мощью, словно сто тысяч недовольных лягушек требуют у Господа даже не дождя, а хлябей небесных, желательно на сорок дней и ночей, словно они уже расселись на Арарате.

— А поесть нам дадут? — осведомился он. — А то я не успел.

Лорд Леофриг сказал с неудовольствием:

— Мы еще не разобрались, что такое мудрое сказал Господь Бог, а вы уже хотите есть!

— Хороший ужин, — возразил Хенгест уверенно, — убеждает в нашей правоте!