Читать книгу "Пространство круга - Лина Баркли"

Вот это Хейзл ожидала услышать меньше всего. Она бы не столь удивилась, если бы Дик сказал, что хочет организовать пешую прогулку для всей семьи по Аравийской пустыне.

— О переезде? — испуганно переспросила Хейзл.

Они начали семейную жизнь в этой квартире, вырастили в ее стенах троицу веселых, здоровых детей и продолжали жить здесь дружно и счастливо, несмотря на сомнения и мрачные прогнозы тех, кто знал супругов Треверс как облупленных.

Дик кивнул.

— Именно. Ведь это не такое уж бредовое предложение, радость моя? Многие и года не могут усидеть на месте! Напряги извилины и поразмысли об этом.

Хейзл с унынием подумала, что напрячь извилины для нее почти невыполнимая задача. За десять лет после рождения тройняшек мозги у нее буквально размягчились. И если в школе она могла складывать в уме целые столбцы цифр, то теперь, когда к чаю собирались друзья и подруги детей, она порой считала на пальцах, сколько понадобится чашек и приборов! Она с головой ушла в материнские обязанности, ухитряясь помнить о двадцати вещах одновременно, но терялась, сталкиваясь с необходимостью логически осмыслить проблему. Вот и сейчас растерялась.

Эта квартира была ее гнездом и прибежищем; она жила в ней, сколько помнила себя — задолго до того, как вышла замуж за Дика. И здесь они были счастливы. Меньше всего на свете Хейзл хотелось покидать насиженное место, и поэтому она твердо сказала:

— Но я никуда не хочу переезжать.

На его лице отразилась досада.

— Да, я понимаю. Но ты не можешь просто взять и отбросить мое предложение, Хейзл!

Он прав. Этого сделать она не могла. Ни в коем случае, если хотела одержать верх и заставить мужа принять ее точку зрения. Ибо Дик Треверс был одним из тех потрясающе спокойных и рассудительных личностей, у которых всегда готов ответ на что угодно. А если Хейзл разразится бурными истерическими слезами — что в данный момент ей и хотелось сделать — и со всей силой страсти объявит, что никуда переезжать не собирается, в таком случае Дик пустит в ход свою изощренную логику и не оставит камня на камне от всех ее аргументов.

Хейзл набрала в грудь побольше воздуха и жалобно спросила:

— Но, дорогой, почему мы должны переезжать? Я хочу сказать, ведь мы так счастливы здесь… Верно?

Он помедлил с ответом. Хейзл отметила, что Дик замялся уже во второй раз. Наступившее молчание повисло в комнате как густое облако дыма.

— Дик? — Хейзл внезапно побледнела. — Ты хочешь сказать, что несчастлив?

Он помотал головой.

— Милая моя… все не так просто.

Серьезность его тона заставила Хейзл застыть на месте, и, тут же погрузившись в уныние, она стала прикидывать, что же на самом деле муж пытается сообщить ей.

— Т-ты хочешь сказать, что встретил другую женщину? — высказала она догадку и почувствовала дурноту.

Дик расхохотался.

— Ох, Хейзл…

— Хватит! — взорвалась она, хотя реакция мужа вызвала у нее облегчение. — Если в твоей жизни появилась другая женщина, то я, черт возьми, хочу знать об этом, Дик Треверс!

Дик встал, и Хейзл поймала себя на том, что похотливо смотрит на его бедра. Да возможно ли так злиться на человека, подумала она, и в то же время понимать, что, если этот мужчина подойдет ко мне с целью заняться любовью, я не стану противиться? Конечно, он этого не сделает. Во всяком случае, здесь и сейчас: на диване, средь бела дня. Дик всегда держит в узде свои непомерные сексуальные аппетиты…

— Никакой другой женщины нет, — мягко сказал он. — И ты это отлично знаешь. Другие женщины меня просто не интересуют…

— Неужели? — позволила себе кокетливо усомниться Хейзл, не желая отказываться от предмета разговора.

— Разве что у меня было бы время и силы… Оп! — воскликнул Дик, когда в него полетела подушка, которая попала точно в цель. — Вы отличный стрелок, миссис Треверс, — пробормотал он, потирая подбородок, куда угодила вышитая бисером подушка. — Может, вам стоит заняться гольфом?

— Только не пытайся сменить тему, Дик, — весело предупредила она. — И если нет другой женщины, то тебе лучше не медлить с объяснением, почему ты несчастлив!

— Я ведь не говорил ничего подобного, не так ли?

Он остановился прямо перед ней, и Хейзл, к своему стыду, ощутила желание.

— Могу я присесть?

— С каких это пор ты стал просить разрешения?

— С тех пор, как ты стала швырять в меня вещи и вообще смотреть на меня как на отпетого злодея, — насупился Дик. — Так могу я присесть?

— Располагайся, — пожала плечами Хейзл, беспокоясь, что ведет себя отнюдь не как взрослый человек, но совершенно не знает, как овладеть ситуацией. По мрачному выражению физиономии Дика она догадывалась, что муж собирается сообщить ей нечто, чего она решительно не хочет слышать.

Отметив, что Дик устроился в некотором отдалении, Хейзл испытала чувство благодарности за то, что он позаботился, по крайней мере, сохранить дистанцию, ибо ее внезапно вспыхнувшее влечение к Дику не собиралось угасать.

— Ты спросила, были ли мы счастливы в этой квартире…

— И ты дал мне уклончивый ответ.

— Что ж, попробую ответить с полной откровенностью. — Дик провел рукой по густым, уже взъерошенным темным волосам и посмотрел на нее. — Конечно, я был тут счастлив.

Она отметила, что глагол употреблен в прошедшем времени.

— Ах был…

— Я и теперь счастлив, — поправился он. — Просто думаю, что мы можем стать еще счастливее.

— И как же это, по-твоему, получится?

Дик вздохнул, пожалев, что отказался от выпивки. Он слишком долго ждал и боялся этого момента, но и не хотел дольше тянуть время.

— А то, что нам может выпасть большая, очень большая удача… в чем я не сомневаюсь, Хейзл. Мы можем жить в еще более большой и комфортабельной квартире…

— …От которой рукой подать до центра столицы! — с иронией подхватила она.

— Верно.

— Дик, при всем желании мы не можем жить ближе к центру! Не правда ли?

— Совершенно верно. Но кроме того у нас три стремительно растущие дочери, — сухо напомнил он. — Которых очень скоро перестанет устраивать общая спальня, как бы она ни была велика.

— Тройняшки никогда не захотят, чтобы их разделяли! — горячо возразила Хейзл, вспомнив все сражения, что ей пришлось выдержать за эти годы. Господи, даже на каникулах девчонки и слышать не хотели об отдельных комнатах. — Они всегда это говорят! — выдвинула она аргумент, казавшийся ей убийственным.

— Как давно ты с ними разговаривала на эту тему?

Что-то в его интонации предостерегло Хейзл вступать в дискуссию, в которой она неминуемо потерпит поражение.