Читать книгу "Ошибка императора. Война - Виталий Надыршин"

Свой высокий пост Филипп Иванович занимал уже много лет и получил его не только благодаря способностям и знаниям, но и из-за своего происхождения. Чего скрывать, он был потомком померанских рыцарей, берущих своё начало с XV века. Однако, помимо сказанного, потомок рыцарей обладал ещё весьма красивым почерком и безупречным стилем составления дипломатических документов. Когда-то именно на это и обратил внимание тогда ещё вице-канцлер России Карл Васильевич Нессельроде[2].

Под стать своему дядюшке, но, слава богу, не внешностью, был и молодой человек: тоже рослый и тоже с крупной головой, широкоплечий шатен с аккуратными усиками, делающими его внешность не только более взрослой, но и весьма привлекательной. Двадцати лет от роду, он впервые оказался в Англии, да, пожалуй, и за границей тоже. По указанию морского ведомства родственник посла изучал строительство кораблей на паровой тяге – пароходо-фрегатов. Как раз такой корабль по заказу России строился на одной из английских верфей и уже был на выходе: на нём вот-вот начнутся швартовые и ходовые испытания. Так, по крайней мере, совсем недавно находясь в гостях у посла, заверил командир этого корабля капитан 1 ранга Владимир Корнилов.

Филиппу Ивановичу сорокасемилетний морской офицер понравился. В ладно сидящем мундире с эполетами, среднего роста, с тонкой и стройной талией, с правильным, почти классическим профилем и почему-то всегда со строгим выражением лица, Корнилов производил впечатление умного и преданного своему делу офицера.

Бруннов украдкой бросил взгляд на своего родственника. Полусонное состояние мичмана, развалившегося в кресле, несколько диссонировало с возникшим перед глазами портретом Корнилова. Но посол успокаивал себя: «У парня всё ещё впереди».

В свободное от службы время мичман всегда наносил визиты своим высокопоставленным родственникам, попутно знакомясь с достопримечательностями этого большого и красивого города. Вот и теперь, после очередной прогулки по городу, сидя в полудрёмном состоянии, он мысленно перебирал свои впечатления. А их было много…

«Уже молчу о корабле, пар – дело новое, нужное, за ним будущее, но сам Лондон… Впечатляет! Чего стоит только один музей восковых фигур мадам Тюссо на Бейкер-стрит… Вольтер и Жан-Жак Руссо стоят там словно живые. А «Кабинет ужасов»… Аж страшно… Жаль, стажировка заканчивается…» – лениво размышлял про себя родственник, по привычке приглаживая свои усики.

Посол тоже размышлял, но вслух. Его тревожило запланированное на этот вечер посещение некоего Шарля-Луи Наполеона, слуга которого ещё вчера предупредил о визите своего хозяина.

– Странный визит… И почему в воскресный день да ещё поздним вечером?.. Ужо и не знаю, по параду одеваться аль нет. Родственником как-никак Наполеону Бонапарту этот Шарль-Луи приходится, – проворчал Филипп Иванович. – Племянник этого самого аспида Наполеона I, косточки коего, поди, истлели ужо за четверть века.

– А имя-то потомкам своё оставил, антихрист… Да ещё какое!.. Ты, батюшка, сам рассуди: как принять такого визитёра в халате-то? Чай, пусть видит иконостас на твоей груди. Одних орденов у тебя, почитай, аж восемь штук…– подала голос жена посла.

– Тётушка! Нашли чем удивлять! У этого племянника, глядишь, тех орденов поболе будет. Наполеон же!.. – не открывая глаз, лениво высказал своё мнение молодой человек.

– Верно, конечно, матушка. А ты, Антоша, знать должён: протокол есть протокол. Но тут закавыка: протокол не про гостя писан. Беглый он заключённый… Какой тут протокол?.. Переворот, вишь ли, захотел сотворить в Париже этот Наполеоша. Законного французского короля сместить и республику, аль ещё чего, провозгласить. Эк выдумал! Однако, слава богу, не случилось! Посадили бунтаря на семь лет в крепость Гам, что во Франции. Так этот антихрист в том годе сбежал оттудова и в Бельгию подался, а ужо потом сюда – в Лондон. Англичане, хотя враждуют с французами, а пригрели беспокойного родственника Наполеона на всякий случай. Живёт шельмец в роскоши на Сент-Джонс Вуд[3] и, заметьте, не с кем-нибудь, а с первой городской красавицей мисс Харриет Говард – молодой, богатой и со связями. Вот этот революционер и хорохорится, политического деятеля из себя строит. Тоже мне Бонапарт Наполеон!.. И потом, как пишет посол во Франции Петр Петрович Пален, в тюрьме этого Шарля-Луи посещали многие известные личности, но вызывает подозрение одна – лорд Малмсбери, представитель известной фамилии английских дипломатов. Ты, Антоша, поди, и не слыхивал о таком.

В знак согласия родственник вяло кивнул головой.

– А кто его послал? – продолжил Филипп Иванович. – О чём они беседовали, неизвестно. А не ведёт ли этот Наполеон двойную игру?.. Нет, официальный приём негоже делать. Не буду одеваться парадно.

Приняв решение, Филипп Иванович глубоко и с удовлетворением вздохнул и тут же чихнул. Не найдя в карманах халата платка, чертыхнулся, с недовольным видом скинул на пол плед, зевнул и энергично поднялся. Почёсываясь, он подошёл к окну и, несколько поднатужившись, приподнял раму.

В гостиную хлынул свежий влажный воздух, смешанный с тонким запахом кофе, идущим из расположенной невдалеке старой и весьма популярной кофейни Ллойда. Заведение-то старое, более ста пятидесяти лет, да именно это и привлекает жителей и гостей: многие хотят посидеть на дубовых стульях, где сиживали их деды и прадеды – капитаны кораблей, больше похожие на пиратов, судовладельцы, морские брокеры и банкиры. Довольно часто бывал там и Филипп Иванович. Пустовала кофейня Эдварда Ллойда весьма редко.

– Филипп Иванович, батюшка! Как можно? Пожалуйста, закрой окно. Сквозняк! Простудишься сам и Антошу застудишь, – запричитала жена.

Назло супруге Филипп Иванович поднял окно ещё выше, пробурчав: – Не боись, Шарлотта! Меня не продует, а мичман к ветрам привыкшим должён быть!

За окном – поздний вечер. Лондонская погода и в воскресный день не баловала: слякоть, мелкий дождь сыплет и сыплет…

Хмуро и со скучающим видом барон стал разглядывать улицу. По булыжной мостовой уныло плелись одиночные экипажи, выбивая колёсами характерный дробный звук, да прохожие, обходя лужи, торопились по своим делам.

Вот показалась пассажирская карета, запряженная четвёркой уставших лошадей. Даже при свете фонарей было видно, что карета прибыла издалека: животные едва переставляли ноги. На козлах рядом с кучером крупного телосложения под зонтом сидел мальчишка. На плоской крыше стояло несколько корзин, укрытых холстиной. Небольшое оконце салона было наглухо задёрнуто занавеской: пассажиров не было видно. Тарахтя колёсами, карета медленно проплыла мимо дома посла, держа путь на городскую стоянку.

Неподалёку сердито и хрипло залаяла собака, из-за раскидистого дерева, что напротив дома, мелькнул огонёк, и всё опять затихло.

С улицы в комнату стали залетать капельки дождя. Опять чертыхнувшись, Филипп Иванович опустил окно.