Читать книгу "Болдинская осень - Елена Кралькина"

Егор пошевелил пальцами на левой руке.

– А на правой, на правой руке пальцы шевелятся?

– Все у меня шевелится, только на правой руке я пальцами шевелить не буду и Елену не отпущу. Отвезите меня домой.

– Егор, сосредоточься на себе, скажи, у тебя что-нибудь болит?

– Душа у меня болит, Наталья Алексеевна, больше ничего.

У Натальи сжалось сердце: в глазах у Егора было необъятное страдание.

– Егор, запомни, ты ни в чем не виноват. Крепко запомни: НЕ ВИНОВАТ, – Наталья выделила голосом последние слова.

Егор кивнул, хотя подозревал, вернее точно знал, что виноват именно он. Не кто-то другой, а именно он, он, он. Ему давно надо было уйти из института, еще тогда, полтора года назад… Конечно, эти пресловутые полтора года позволили Егору сохранить институт, сильно продвинуться в науке, привели в его жизнь новых, интересных людей, но опасность он недооценил… Егор хорошо помнил тот день, с которого все началось…

2

В тот день Егор встал рано, Елена и дети еще крепко спали, а у него лежать и спать не было никакой возможности. Кровь бурлила от возбуждения. Днем должны были состояться приемно-сдаточные испытания их детища-изделия, над которым весь институт работал почти пять лет. Пять лет назад они чудом получили оборонный заказ, который дал возможность институту выжить.

Пять лет назад… Тогда ситуация была критической. Это было время всеобщей оптимизации: по известным только наверху правилам сливались школы, вузы, закрывались якобы нерентабельные больницы, ну и, конечно, сокращалось финансирование дармоедов-ученых. Егора передернуло от воспоминаний. Хамский тон чиновников, безграмотность, бескультурье… Во время одного из «наездов» на институт у директора Алексея Ивановича случился инфаркт. Все дела и груз ответственности пришлось взять на себя Егору. Он стал сначала исполняющим обязанности, а затем полноправным директором института. Бывало, опускались руки, казалось, все, конец. Помог, как всегда, Свирский. Работы лаборатории Полянского, куда внес некоторый вклад и Егор, не только носили глубокий фундаментальный характер, но и имели потенциально большой практический выход. Надо было только вложить немного денег. Свирский сумел уговорить людей в погонах, началась работа, и вот теперь настало время показать товар лицом.

Георгий быстро позавтракал, выпил для бодрости две большие чашки кофе и собрался потихонечку уйти. Он старался не шуметь: не хотелось будить жену и детей. Уйти по-тихому не удалось. Ленка проснулась и встала, чтобы проводить мужа. Еще теплая, со сна, она чмокнула мужа в щеку и перекрестила. Теперь точно все должно пройти на отлично.

Егор приехал на работу рано, но практически все сотрудники были уже на местах. Вместе со своим большим другом и замом по науке – Митей – они обошли все подразделения и еще в сто первый раз проверили, все ли готово. Минут за пятнадцать до приезда комиссии Егор зашел к себе в кабинет немножко передохнуть и отдышаться перед приемом. На его рабочем столе лежал конверт, на котором было написано: «Г. В. Романшину, лично в руки». Егор открыл конверт, прочитал письмо и сначала даже не понял, о чем речь. Доброжелатель сообщал, что его жена, Елена, у себя на работе уже всем рассказала, что собирается развестись с Романшиным, потому что его разлюбила. Как же так? Что за чушь? Ленка не могла так с ним поступить. Если бы она действительно разлюбила Егора, она бы прямо сказала ему об этом. Только сегодня утром она целовала мужа и желала удачи. Это все так. С другой стороны, Егор давно заметил, что, когда он привозит жену утром на работу, у входа в ее институт стоит разодетый хлыщ, который не спускает с Ленки глаз, и, когда она входит в дверь, сразу же идет за ней. Он даже как-то спросил у Ленки, что это за чучело и что этому чучелу от нее надо. Ленка тогда посмеялась над мужем и возгордилась, что Егор ее ревнует. Она объяснила, что это чучело, вернее козел, – их новый зам. директора. По Ленкиному мнению, через нее козел хотел познакомиться с ним, с Романшиным. Егор тогда успокоился, а выходит, что напрасно. Надо было Егору задуматься и принять меры. Чучело-козел не в пример Егору следил за собой, одна стрижка чего стоила. Егор-то всегда просто просил постричь его покороче, чтобы в парикмахерскую лишний раз не ходить, ему даже в голову раньше не приходило, что для Ленки его внешность может что-то значить. Какой же Егор дурак. В сердце воткнулась раскаленная спица: как же дети? Нет, нет, ему надо уговорить Елену остаться с ним. Он постарается, он все сделает. Ему без жены и детей не жить…

Дверь без стука отворилась, и в кабинет, можно сказать, ворвались Сергей Зимин и тесть – Яков Михайлович. Как некстати. Как Егору сейчас все не нужно, все эти испытания, комиссии, как он от всего устал…

– Егор, ты мне скажи, мы тебя за человека считали, а ты… черт тебя дери, как ты мог так с Ленкой поступить? Она Якову позвонила, ревет белугой. Кто эта шлюха, твоя любовница? Я не посмотрю, что ты директор, я тебе в рожу при всех плюну, будь спок. Разводиться он решил! Все по-тихому. Ленке письмо прислали, глаза открыли, нет чтобы хотя бы честно все сказать, сволочь ты после этого, – Зимин завелся по-взрослому.

– Егор, а как же дети? – тихо спросил Яков Михайлович.

В душе у Егора что-то очень красиво запело. Ленка не хочет с ним разводиться, она ревет, потому что ей тоже прислали подметное письмо. Значит, Ленка его любит, любит!!! Егор взял со стола свое письмо и дал его Зимину. Тот прочитал и передал Якову.

– Яков Михайлович, дорогой, скажите Ленке, что я никогда и ни за что не дам ей развод, пусть не надеется, а вечером со всей строгостью спрошу, что это она на работе языком всякую ерунду болтает, – Егор засмеялся, – Сергей Александрович, Яков Михайлович, я вас очень люблю.

Когда Егор через пять минут вприпрыжку спускался по лестнице встречать гостей, он слышал, что Зимин все еще орет на его секретаршу за то, что она положила на стол боссу незнамо что и устроила грязную провокацию перед приездом высокой комиссии.

3

Генералы, приехавшие принимать работу, были в штатском. Вальяжные, холеные мужики в дорогих костюмах. Только один, сразу видно, к штатскому не привык. Скорее всего, командует какой-нибудь дивизией на юге в провинции. Выдает цвет лица – такой загар в кабинете при штабе или на пляже не заработаешь. Это настоящий будущий потребитель институтской разработки, его мнение самое ценное. Настроен явно скептически, не верит, что дармоеды на что-то способны. Фамилия у генерала Быстрицкий. Егор отметил про себя, что, если представится возможность, надо будет разузнать, не было ли у него деда – генерала, воевавшего в Отечественную.

Кроме генералов, принимать работу приехали два кандидата в начальники Егора. Наверху решили, что если испытания пройдут хорошо, то надо будет начинать серийный выпуск изделия. Нашелся небольшой частный заводик, который готов был взять такой труд на себя. Какому-то большому умнику наверху пришло в голову, что из института и заводика надо сделать одно объединение. Появились две вакантные должности начальников – директора заводика и генерального директора объединения. Свято место пусто не бывает. Сразу же нашлись два зятя больших дядей – Матвей Нилов и Андрей Ветров. Кто в какое кресло сядет, Егор был без понятия. Сейчас его это не волновало. Егор привык переживать неприятности только по мере поступления. Сейчас главное было пройти испытания – остальное потом. Однако Егор взял на заметку, что вели себя будущие начальники совершенно по-разному. Нилов с удовольствием принимал участие в церемонии знакомства, шутил, улыбался и, казалось, получал удовольствие от происходящего. Ветров, напротив, стоял в стороне, ни с кем не пытался познакомиться и излучал полнейшее равнодушие и незаинтересованность. Егору даже показалось, что Ветров настроен на то, чтобы найти любой предлог, который позволит ему откосить от участия в испытаниях. Случившееся показало, что Егор не ошибся.