Читать книгу "Эксперт по убийствам - Николь Апсон"

— Знаете, я часто думаю: раз этим знатокам скачек позволяют молоть всякую чушь, я была бы не прочь оказаться на их месте — ну чем не работа?

Явно обрадовавшись завязавшейся беседе, девушка весело ответила:

— Только не отказывайтесь из-за этого от театра. — Но, заметив изумление Джозефины, ахнула в ужасе от собственной фамильярности. — Извините, я вовсе не хотела причинять вам беспокойство, просто не могла удержаться. Ведь это вы, правда? Я вас сразу узнала по замечательной фотографии к статье. Какое чудесное совпадение!

Джозефина нехотя улыбнулась, молча проклиная рекламную фотографию, помещенную в одном из малоизвестных театральных журналов, где горстке его читателей без обиняков сообщили, что Гордон Девиот — этим псевдонимом она подписывала свои произведения — не настоящее ее имя.

— Вы очень наблюдательны. — Джозефина, к своему смущению, заметила, что и другие пассажиры купе уже с интересом на нее поглядывают. — Этой статье с фотографией не меньше года: поразительно, что вы все еще ее помните.

— Простое совпадение: несколько дней назад, узнав, что увижу «Ричарда из Бордо» в последнюю неделю его постановки, я перечитала эту статью и даже захватила с собой. — Девушка указала на свою дорожную сумку, как бы в доказательство этого удачного совпадения. — Только вы не думайте, что я все это говорю, чтобы вам польстить, — мне ваша пьеса действительно очень нравится. Я уже видела пьесу много раз, и, когда ее снимут со сцены, мне будет ее очень не хватать. — Она умолкла и какое-то время смотрела в окно, машинально накручивая на палец каштановый локон. — Многие, наверное, считают, что глупо так увлекаться театром, как я, или придавать серьезное знамен не кем-то сочиненным историям, но для меня это не просто пьеса. — Девушка снова посмотрела на Джозефину. — Не надо было мне все это вам говорить, ведь мы с вами едва знакомы, да к тому же вам хочется почитать газету, но я должна поблагодарить вас, раз уж мне представился такой шанс. В прошлом году умер мой отец, и нам с матерью было так тяжело, а ваша пьеса помогала мне пережить это время. Только бывая в театре, я могла забыть о горе.

Тронутая ее словами, Джозефина отложила газету.

— В увлечении театром нет ничего глупого. Если пойти на поводу у тех, кто считает по-другому, то в мире вообще не останется места удовольствиям. Очень жаль, что умер ваш отец. Его смерть была неожиданной?

— Нет, он долго болел. Отец воевал и после ранения так и не оправился. — Девушка печально улыбнулась. — Я думала, что и мама никогда не оправится после смерти отца. Она была просто в отчаянии, но сейчас ей немного лучше. Мы работаем вместе, так что я за ней приглядываю.

— А чем вы занимаетесь?

Девушка снова улыбнулась, но на этот раз задорно и слегка загадочно:

— А вы не догадались? Мы делаем шляпы. — Она протянула руку для пожатия. — Меня, кстати, зовут Элспет. Элспет Симмонс.

— А меня Джозефина. Какая красивая… я имею в виду, ваша шляпа. — Элспет покраснела и вроде бы попыталась возразить, но Джозефина перебила ее: — Раз я выслушала ваши комплименты. То и вам тоже придется. У вас настоящий талант. Это, видно, наследственное.

— Может быть. Только в моем случае доказать это сложно. Я ведь приемный ребенок. Меня удочерили еще младенцем. Однако вы все равно правы — моя приемная мать меня всему выучила. Мы не очень-то с ней похожи, но прекрасно ладим. Правда, от моего увлечения театром она не в восторге, мама театр терпеть не может, кроме разве что рождественских представлений, поэтому я обычно хожу на спектакли со своим дядей. Когда расскажу маме, какую радость доставило мне знакомство с вами, она, наверное, даже не поймет, о чем я говорю. И все же, — добавила Элспет задумчиво, — мне хотелось бы думать, что в жилах моих настоящих родителей текла кровь творческих, театральных людей.

Снова оглядев красавицу шляпу, Джозефина подумала, что приемная мать Элспет тоже не лишена присущего театру творческого начала.

Девушка теперь стала болтать без умолку и окончательно лишила Джозефину так ценимого ею в дороге покоя, но она ничуть не сердилась на попутчицу. Джозефина все больше и больше восхищалась силой духа Элспет. В своем рассказе та не раз упомянула о нанесенных ей судьбой суровых ударах: в младенчестве ее бросили родители, позднее они хотели вернуть девочку, но эту радостную для нее возможность погубил некий конфликт, суть которого она, будучи ребенком, так и не поняла (как будто подобные конфликты можно понять хоть в каком-то возрасте). Таких, как Элспет, было немало, но им жилось не легче оттого, что подобную трагедию пережили не одни они. К тому же у девушки умер отец… Теперь, спустя двадцать лет после начала войны, страдало уже другое поколение, не знавшее ее ужасов, но обреченное на уход за больными и ранеными близкими людьми, которые рано или поздно уходили из жизни; и эта отсроченная потеря порой была еще мучительнее. После длительной болезни и смерти ее отца кто может винить девушку в том, что она ищет прибежища в воображаемом мире театра и его куда более гуманных эмоций? И чем поведение Элспет отличается от поведения Джозефины во время болезни ее отца? И не только во время болезни, но и теперь…

Элспет между тем возвратилась к своей любимой теме театра:

— Надеюсь, вы не сочтете за бестактность, если я задам вам один вопрос: вам не будет грустно, когда ваша пьеса сойдет с лондонской сцены?

Джозефина, прочитав заметку в газете, сама задалась тем же самым вопросом, поэтому сейчас не замедлила с ответом:

— Пожалуй, нет. Спектакль теперь повезут на гастроли, и мне приятно думать, что люди по всей стране смогут его увидеть. Тем более что еще одну, а то и две мои пьесы поставят в том же лондонском театре.

Джозефина не стала признаваться Элспет, что была еще одна причина, по которой сердце ее больше не принадлежало пьесе, принесшей столь громкую славу: прошлогодняя история с Элиотом Винтнером омрачила удовольствие, полученное ею от успеха спектакля. Голос разума упорно твердил ей, что она не виновата ни в решении суда, ни в его последствиях, но от одной мысли о том, что из-за ее пьесы человек покончил с собой, Джозефину бросало в дрожь, унять которую не могли никакие доводы рассудка.

Она все глубже погружалась в мрачные мысли, но тут, к счастью, послышался голос официанта, который, шагая по коридору, объявлял о свободных местах на ленч в вагоне-ресторане.

— Давайте пойдем и поедим что-нибудь, — предложила Джозефина попутчице, — мы ведь с раннего утра на ногах.

Запоздалое отправление поезда породило у пассажиров здоровый аппетит. Когда они вошли в вагон-ресторан, тот оказался уже заполнен, но официант отыскал для них последний свободный столик.

— Господи, как красиво! — воскликнула Элспет, разглядывая бронзовые лампы, плюшевые ковры и панели из орехового дерева. — Не думаю, что хоть когда-нибудь ела в таком роскошном месте.

Она сняла шляпу и стала оглядываться вокруг, не зная, куда ее положить, и тут на помощь поспешил официант и, подмигнув, забрал шляпу у нее из рук.