Читать книгу "Песнь души моей - Валерия Дашкевич"

  Дверь отворилась, вошел высокий мужчина лет так сорока, темные волосы с проседью и по волосам, как мелированные, лежат фиолетовые пряди, челка с прядями падала на светлые с фиолетовым отливом глаза, и полные губы, белая рубашка подчеркивала мускулатуру мужчины, сразу заметно, что за фигурой следит, узкие брюки,высокие сапоги. Так, а это у нас что еще за костюмированный Джек Воробей, блин, не обратила внимание, как «сестрица Аленушка» была одета. А смотрит-то как, смотрит так, что сразу вспомнилось: «Гони рубль, родственник! Мне Афоня рубль должен был!»

- Молчишь?! Молчи! - тоже мне Отелло, а что «Пить хочу!» - Ты все равно выйдешь замуж за маркиза, и твое поведение оскорбительно, не побоялась с лестницы упасть. Что молчишь? - «Пить хочу!», - да я уже догадалась, что это отец, это ж надо какая коварная и с лестницы упала специально, чтоб замуж не выходить, придурок, хоть чуть-чуть подумал бы своей башкой. - Я, дочь, расстроен твоим поведением и хочу, чтобы ты хорошо подумала над своим поведением и изменила его. Маркизу Торенсу сказали, что ты приболела. Выздоравливай. -и вышел вон. «А водички?.». Вот же самодур, а не отец. День еще толком не начался, а облом за обломом. Что же дальше мне судьба приготовила? Одно поняла: водички мне не видать, придется самой добывать.

Стала осматривать свою комнату, вся мебель в светло-коричневых тонах, стены цвета желто-золотистого цвета, прикроватные столики, большое окно, возле окна два кресла, а между ними столик..., а на столике ВОДА! Графин с водой! Надеюсь, на марш- бросок сил у меня хватит. С трудом поднялась, на карачках доползла к столику, сколько ползла не знаю, мне показалось, что вечность, ночнушка то и дело путалась под ногами, вроде молодая девушка, а рубашка старый бабушкин журнал. Фух, доползла. Облокотилась о ножку столика. Рукой нашарила кувшин, постаралась его стянуть со стола так, чтобы не разлить. Получилось. Боже, как хорошо! А говорят, что счастья в мире нет! Пила я взахлеб. Когда открылась дверь, и как вошла девушка, я и не увидела, только услышала:

- Госпожа, что же вы на полу-то сидите? - по закону подлости от неожиданности кувшин вылетел у меня из рук, обливая мою милую рубашку водой. «И что мне теперь, рубашку обсасывать, чтоб напиться? Не могла позже прийти». Девушка подбежала ко мне: - Давайте я Вам, госпожа, помогу, сейчас придет целитель, вам стоит переодеться. - Она помогла мне подняться, переместиться на кровать, сняла рубашку и принесла похожую. Кошмар! Никогда не любила такие ночнушки, покупала себе шелковые коротенькие рубашки. Меня уложили в кровать. - А вы, госпожа, пить, наверное, хотели. С вами оставалась леди Оливия, она обещала присмотреть. - Так вот, значит, как зовут «сестрицу Оливию», конечно, она присмотрела, еще как присмотрела. Девушка, я так поняла, служанка. На ней были одеты длинное коричневое платье под горло, белый передник, русые волосы собраны, глаза серо-голубого цвета, симпатичная. - Вы лежите, лежите, я от вас никуда теперь не отойду. - Вот только, как зовут девчушку, я не знаю. Не изображать же потерю памяти.

Минут через десять пришел отец с мужчиной лет шестидесяти. Седые волосы, серые глаза с искринкой, морщины вокруг глаз, будто человек любит смеяться и улыбаться, будем надеяться, что добрый, а то смотри по доброте душевной и улыбкой залечит. Сюртук темного цвета.

- Магистр Клоуф, как вы и говорили, Ирэнээль лежала, не вставала, проспала до утра.

«Это кто Ирэнээль, я что ли? Здорово, меня тоже зовут Ирина, не сложно будет привыкать. Хоть какая-то хорошая новость», - а вот насчет не вставала, молчим! Я посмотрела на служанку взглядом говоря ей: «Молчи!»,- девочка понятливая, молчит.

- Сейчас посмотрим, - магистр стал по мне водить руками, - небольшое сотрясение, леди, как вы себя чувствуете? - и все, ручками поводил и все ясно, что не каких анализов и МРТ?

     - Благодарю, хорошо, по началу голова болела, а сейчас хорошо, - «И даже жажда не мучает, благо мне», - а голос у меня ничего так, красивый. Интересненько, как выгляжу, ночью-то рассмотреть себя времени не было.

  - Ну что скажу, постельный режим, укрепляющий отвар, через пару дней еще раз приду посмотрю,но думаю все будет хорошо. Организм молодой, крепкий. -на этом они вышли, напоследок отец посмотрел на меня так, как будто я ему не рубль должна, а долларов сто. Мда… нужно что -то делать, в первую очередь я просила оставить мне память, будем вспоминать. А как?

    Служанка сидела в кресле и вышивала или шила, мне не до нее было, нужна информация, а информация — это моя память, жесткий диск, блин. Постаралась расслабиться и ни о чем не думать. Поначалу ничего не происходило, а потом пронзила боль в висках, пошли картинки: вот я, то есть Ирэнээль, маленькая, с ней играет мама - красивая стройная женщина с белыми пепельными волосами и глазами сиреневого цвета. Она улыбается и смеется, а в глазах грусть. Вот ребенку года три, она узнает, что ее мама умерла, а через месяц папа приводит новую женщину с девочкой, на этом жизнь маленькой Ирэнээль меняется: мачеха шпыняет, все лучшее достается ее дочери, отец так же относится к дочери мачехи лучше, чем к ней. В семь лет в библиотеке она подслушала разговор отца и мачехи: дочь мачехи - родная дочь отца. Слуги шепчутся, позже девочка узнает, что когда мама была беременна, отец уже тайно общался с мачехой, а мама не могла его бросить, ведь он был ее истинным. Мама девочки была эльфийкой, и без истинного она умерла бы от тоски, вот и мучилась женщина. Отец - человек, маг-некромант, людям все равно, им тяжело понять, что такое истинность и хранить верность не обязаны, а существа погибают без истинного. Мама осталась с отцом только из-за дочери. Девочка себя винит в смерти матери, если бы не она, мама ушла бы от отца. Дальше девочка растет, отец не обращает на нее внимание, сестра с мачехой делают гадости. Ирэнээль уже так привыкла, что не обращает внимание, узнает что сестра младше ее всего на полгода. Семнадцать лет, первая любовь: сосед, он признается ей в любви, полуэльфийка рада, у нее выросли крылья, она летает от счастья, пока не застает свою сестру с ним, они в библиотеке, Оливия сидит сверху на нем: платье с плеч спущено, задранный подол оголяет ее стройные ноги, они целуются и смеются над ней. В этот вечер сестра в первый раз столкнула ее с лестницы, после этого Ирэнээль три дня пролежала в кровати. К отцу постоянно приходит маркиз Торенс. Старый, с большим животом и лысиной на голове, смотрел на нее маслеными глазками. Просит у отца ее руку, отец согласен, Оливия смеется. Девушка уезжает кататься на лошади, чтоб прийти в себя. Но лошадь скидывает девушку. Косметика, вещи и еда постоянно испорчена сестрой. Лишь одна радость: всегда рядом ее служанка Эльза, которая поможет и поддержит, а если что узнает, то и предупредит. Вечером накануне той ночи, когда мы поменялись местами, молодой человек Оливии, Томас, признавался ей в любви, а сестра услышала это. А когда Ирэнээль возвращалась после сада к себе в комнату, Оливия скинула ее с лестницы. Она осознавала, что совершенно никому не нужна: ни родному отцу, никому. Только тетя ей иногда писала, но отец был против их общения. Мне стало очень жалко девочку, я-то с мамой хотя бы до пятнадцати лет росла, а её так рано лишили матери, к тому же еще и отец, который, мягко говоря, совершенно игнорировал родную дочь.