Читать книгу "Двойники - Ярослав Веров"

Поэтому, после очередного розыгрыша, сдав карты и оставшись на прикупе, Григорий поднялся и со словами «отлить пора, мужики», шагнул вперед. Но его вдруг качнуло, словно ноги затекли. Он слегка оперся о плечо шулера. Когда вернулся, тот недоуменно хмурился и массировал плечо: рука не поднималась. Ясное дело — это тебе, парень, джиу-джитсу, дело серьезное, не колоду «начесать».

«Авторитет», похоже, тоже понял, что к чему, и смотрел на шулеров ласковым таким взглядом, от которого у тех пошел мороз по коже. Гриша усмехнулся и поинтересовался:

— Что, еще не закончили? Что играем?

— Распасы, — отозвался авторитет.

— Ты мне руку покалечил, чмо, — прошипел травмированный.

— Каким образом? — прикинулся валенком Цареград.

— Таким! Что мне теперь, одной рукой сдавать?

— Получается, одной, — ласково обронил вор.

Шулер теперь не мог знаками показывать своему напарнику, какие карты у него на руках. Не мог и начесать колоду. Да, собственно, и сдавать не мог. Подельники пожелали закончить игру.

Но авторитет снял рубашку, чтобы стали видны все его регалии, и спокойно так произнес:

— Играем до упору, а то яйца пооткручиваю.

В итоге Григорий с вором «раздели» шулеров. Те рады были убраться. А вор предложил сходить в ресторан, обмыть выигрыш.

Ресторан вор выбрал самый дорогой. Ясно, платить за Гришу он не собирался, хватит того, что допущен присутствовать. После первых ста граммов вор, наконец, начал знакомиться:

— Ты кто будешь?

— Я Григорий Цареград.

— Ну-ну. А я Вася. Василий Тёртый, слышал о таком?

— Нет.

— Ну, понятно, еще не сидел. Студент?

— Студент.

— Я людей сразу вижу.

— А с каталами как же?

— Во!

Василий накатил еще сто и объяснил:

— Людям надо верить. А игра это игра. Тут как масть ляжет.

Да, Вася хоть и был искушенным человеком, но, видимо, как доходило до игры, что-то у него расклеивалось. За годы отсидки он слишком привык к уважительному отношению к своей персоне, и в мыслях не допускал, что кто-то может не знать, что с ним жульничать не надо.

Расстались по-хорошему. Вор закадрил какую-то девицу и напоследок сказал:

— Ну, если что, будешь в наших краях или что, запомни, я — Вася Тёртый.

Васю пришлось вспомнить пару лет спустя. Григорий уже окончил университет, его распределили в тот самый город, где держал общак Вася Тёртый, уже успел год поработать, как вдруг сменилась власть. И пора милых вечеров в компании с местной профессурой закончилась.

Времена тихой, где-то даже интеллигентной игры прошли.

Уже буйствовала инфляция, деньги ничего не стоили. Играли теперь исключительно на валюту. И прирезать могли элементарно. Карты еще не стали игорным бизнесом, зато бывшие физкультурники, которых раньше и близко не было видно среди картежников, заделались вдруг игроками. Они не любили проигрывать, а в особенности отдавать долги. И то слово, если можно скрутить человеку шею — зачем ему еще что-то отдавать?

Из-за банального проигрыша в тысячу долларов вспыхивали целые войны.

Эта первая генерация «быков» еще не умела решать проблемы мирным путем, а вернее, не хотела, нужно было доказывать, что они не быки, а волки, настоящие герои.

С этими ребятами пришлось теперь иметь дело Григорию. Даже если бы он отказался от карт, — что, учитывая патологическое отсутствие у него страха, вряд ли было возможно, — на что-то же надо было жить. А он снимал квартиру, — не привык человек жить в общаге, — и в перспективе собирался ее выкупить.

Когда он выиграл свою первую тысячу долларов, партнеры — все на одно лицо, бритые, коренастые, в спортивных костюмах и кожаных куртках — как-то сочувственно на него посмотрели, похлопали по спине, довольно ощутимо похлопали, и предложили насчет денег позвонить на днях.

Гриша понял, что если позвонит — убьют. А если не позвонит — не будут уважать и при случае всё равно убьют. Так уж в этой бандитской среде всегда получалось, что выбирать приходилось между двумя исходами: дерьмовым и летальным.

Цареград выбрал третье. Он вспомнил про Васю Тёртого и позвонил проигравшимся бандюкам, — давайте, господа, отстегивайте, что положено. Его вежливо спросили, а хорошо ли он подумал. Тогда Гриша спросил их, знают ли они Васю Тёртого? На том конце провода возникла пауза.

— А ты чё, братан, с Тёртым?..

— Позвони — узнаешь. — И Гриша повесил трубку.

На следующий день долг отдали.

— Ты это, в воскресенье приходи, трыньку сбацаем. Без обид, да? — напоследок пригласил его посыльный-шестерка.

С тех пор он стал своим человеком среди городских картежников. Со временем начал играть с людьми более высокого ранга, с теми, кто уже лично не убивает, любит умную игру и ценит интеллигентного партнера.

А теперь расскажем о другой стороне жизни Григория Цареграда. Кибернетику в этом мире никто не объявлял продажной девкой империализма. Компьютерные технологии с первых же шагов развивались с уклоном в искусственный интеллект, алгоритмическое программирование оказалось лишь побочной ветвью. Мозги для этой кибернетики требовались высшей пробы: человек должен быть не глупее создаваемой им интеллектуальной системы.

В столичный университет, на закрытый факультет прикладной кибернетики, где готовили лучших спецов для «оборонки», он поступил, потому что имел исключительные мозги. Эти способности обнаружились у него лишь в старших классах, до этого Гриша учился безо всякого рвения, налегал на спорт: то же джиу-джитсу, летом еще футбол, а зимой — хоккей, как приходил из школы, так допоздна на катке. Катки заливались в каждом дворе, оттепелей зимой не бывало, а морозы стояли умеренные. Лишь время от времени с океана налетали бураны.

С девятого класса Григорий стал побеждать на математических олимпиадах, даже на республиканской победил. На международную ехать отказался. Лень было погружаться в бумажную волокиту, давать какие-то дурацкие подписки, заполнять анкеты, стоять в очереди в ОВИРе. В общем, его пригласили на разговор к самому председателю горисполкома. И председатель спросил, — что ж ты, такой умный, позоришь нашу область? У нас прекрасный край, чудесный город, да только в стране об этом мало кто знает. А поедешь — о тебе расскажут газеты, может, по телевизору покажут. Или ты не патриот своего края?

— Меня в столичный специнтернат зовут учиться, — объяснил Гриша, — будете напрягать — уеду.

На том разговор закончился. В руководстве далекого восточного края сидели люди более или менее адекватные. Когда дверь за Гришаней закрылась, председатель с чувством обозвал его бранным словом и решил не досадовать на пацана, пускай себе учится, раз такой умный.