Читать книгу "Табу - Жасмин Майер"

Мы остаемся одни.

Я и мужчина, за которым я наблюдаю преступно долго, а в саду наконец-то воцаряется полная тишина.

Судя по ленивым движениям, он возвращает белье и штаны на место и только после поднимается. Спасибо и на этом. Но, получается, он выгнал ту, что только что отсосала, еще даже не натянув штанов. Моментально как кончил.

Я не вижу его, но слышу шаги. И понимаю, что он идет прямо ко мне.

Удивительно, ко я совсем не чувствую тревоги или страха. Я хозяйка этого дома и стоит мне щелкнуть пальцем, как здесь появится охрана. В этих стенах у меня столько власти, что я могу даже попросить его повторить представление с какой- нибудь другой женщиной, вот только с меня достаточно и этого.

Кто он такой, раз может позволить себе так обращаться с женщиной? И почему она сделала для него это? Он был в футболке, что странно. Мой мозг только сейчас осознано отмечает эту, без сомнения, важную деталь. Если бы мужчина был нашим гостем, на нем был бы костюм.

Слышу его шаги и снова шорох одежды. Вжикает молния — слишком долго для ширинки. Похоже, он застегнул какую-то верхнюю одежду поверх футболки. Как он вообще оказался в спортивной одежде в нашем доме? Кто пустил его, невзирая на строгий дресс-код? Может, это кто-то из обслуги? Официант, повар, водитель — их сейчас в доме хватает.

Мое дыхание учащается. А во рту снова слишком много слюны. Я сглатываю, и это только напоминает мне о звуках, которые еще пять минут издавала стоя на коленях девушка. И мои щеки, похоже, снова горят маковым пламенем.

Странный гость идет ко мне. Шаги твердые, но тихие. Первым делом, когда он появляется из-за поворота, я смотрю на его обувь. Белые кроссовки резко выделяются в полумраке. Я озадачена. Это дорогие кроссовки, которые не по карману обычному официанту из кайтеринга.

Он очень высокий, выше меня на целую голову. Но здесь я — хозяйка дома и положения, напоминаю я себе. Даже если во мне только метр шестьдесят, это не отменяет того, что я на несколько социальных ступеней выше, чем какой-то официант.

Скрещиваю ноги в щиколотках и продолжаю сидеть ровно, пока он идет прямо ко мне через темные аллеи. Не таясь. Не стесняясь того, что только что трахал в рот другую, пока сам смотрел на меня.

Веду взглядом по свободным спортивным штанам, стараясь не задерживаться на бугре в паху. У него крепкие длинные ноги. Он немного прихрамывает. Может, ногу отсидел, не знаю. Я успеваю заметить, но не успеваю проанализировать значимый факт хромоты, потому что он наконец-то выступает в пятно света, и тогда я отчетливо вижу его лицо.

Моя невозмутимость летит ко всем чертям.

Я запомнила его долговязым мальчишкой, который не расставался с футбольным мячом.

Прошло целых десять лет с нашей последней встречи. Тимур стал шире в плечах и уже в бедрах, но на полных губах играет все та же улыбка. Так он смотрел на своих сверстниц.

А теперь смотрит на меня.

Он — сын моего мужа от первого брака.

Глава 2. Тимур

Даже не успеваю подойти.

При виде меня маленькая любительница подглядывать тут же срывается с места и несется прочь на своих высоченных каблуках.

На самом деле, я не ожидал другого. Так и знал, что окажется трусихой. Смотрю ей вслед — успел заметить, что даже на каблуках, она все равно ниже меня. Тонкая и маленькая, как Дюймовочка, но с таким порочным и голодным взглядом…

Раньше я бы догнал ее быстрее, чем она вылетела из сада. Она на каблуках, а я — в удобной обуви и быстро бегаю. Но не сейчас. После травмы я все еще хромаю на правую ногу, будь прокляты мои связки. Но я хотя бы хожу.

Я успел заметить рост и ноги, но не разглядел все остальное. А мне просто интересно глянуть на Дюймовочку при ярком свете. Увидеть, как она покраснеет или отведет глаза. Она так внимательно следила за мной, так жадно приоткрывала рот, что я думал, помани ее пальцем, и она присоединится.

Выхожу из зимнего сада, куда меня завела Лали. Мне было восемнадцать, когда я уехал из России. Тогда же отец только купил этот дом для своей молодой жены. Без Лали я бы не разобрался, где что в этом особняке. Даже десять лет назад вокруг меня вились местные инста-модельки, что уж говорить теперь. Конечно, они продолжали следить за моей жизнью в Англии. Девочки выросли, стали решительнее. А богатых молодых холостяков в России не так много.

Я даже не рассчитывал, что Лали так просто согласится. Я всего лишь прямо ответил на ее вопрос: «Вау, Тимур, с возвращением! Могу чем-то тебе помочь?»:

— Например, можешь отсосать мне.

Что она и сделала. Вот это я понимаю гостеприимство.

Лали и теперь первая, кого я вижу, когда появляются на пороге холла, забитого гостями. Сначала она думает, что я вернулся за ней, но я отвожу взгляд в сторону, и она моментально скисает.

Прием в разгаре, а я не дурак, чтобы появляться здесь в трениках и кроссах. Отец ненавидит спортивную одежду. И, скорей всего, будет в ярости, если я сейчас через весь зал пойду с ним здороваться.

Я честно не собирался сюда приходить. Хотел отправиться сразу же в свою половину дома, но Лали встретилась мне совершенно случайно.

А потом и маленькая любительница подглядывать за другими.

Лали все-таки задерживает на мне взгляд, но я не смотрю в ее сторону. Видимо, все еще надеется, что я позову ее в спальню, чтобы продолжить. Или решила, что застолбила меня первой? К черту. Если за эти десять лет у нее мозгов так и не прибавилось, то ее даже не жаль.

Неожиданно взгляд напарывается на голые острые плечи.

А вот и любительница подглядывать. Вижу ряд острых позвонков, исчезающих под черным платьем. Спиной ко мне она идет строго прямо, не быстро, но и не медленно.

На ней почти нет украшений, это я заметил еще в саду. Только тяжелые дорогие сережки, которые качаются в такт ее шагам. Представляю ее голую и только в этих сережках.

Верхом на мне.

Сердце замирает, когда я понимаю, что любительница подглядывать прочесала через весь зал… прямо к моему отцу.

Черт! Неужели узнала и настучит?

Неожиданно мой отец приобнимает ее за талию и наклоняется, чтобы расслышать ее слова. Степень моего охуевания моментально зашкаливает.

БОЖЬЯ КОРОВКА?

Но как? Я ведь ее помню! Совсем-совсем другой!

В ней было килограмм восемьдесят, а еще черное платье в красный горошек, которое ей совершенно не шло. Уж точно не также, как это строгое платье с черным кружевом.

А еще у второй жены моего отца было широкое доброе лицо с ясной улыбкой. Как модель с рекламы сливочного масла. И тогда при взгляде на нее я совершенно не понимал, что в ней нашел мой отец. Разве что возраст — ему на тот момент было чуть за сорок. Ей двадцать четыре.