Читать книгу "Полет дракона - Энджи Сэйдж"

Молниеносным движением Септимус накрыл паука ладонью. Мохнатый сердито царапался об испачканные в пыли пальцы на удивление сильными лапками, пытаясь вырваться на свободу. Но Септимус держал крепко. Он быстро спустился с лесенки мимо люка, ведущего на золотую крышу Пирамиды, и только дошел до последней ступеньки, как паук укусил его за большой палец.

– Ой! – пискнул мальчик.

Он схватил склянку с пауками, одной рукой открыл крышку и бросил насекомое внутрь, переполошив шестерых старых обитателей банки. В месте укуса тем временем прорезалась пульсирующая боль. Септимус закрутил крышку как можно туже и аккуратно, чтобы не уронить банку (в которой маленькие паучки уже со всех ног удирали от большого мохнатого сородича), сбежал по узкой винтовой каменной лестнице и выскочил из библиотеки в покои Архиволшебника, госпожи Марсии Оверстренд.

Мальчик прошмыгнул мимо пурпурно-золотой двери в спальню Марсии, мимо своей комнаты и спустился по ступенькам к каморке рядом с кабинетом Архиволшебника, служившей для приготовления снадобий. Он поставил на пол банку с пауками и посмотрел на палец. Не самое приятное зрелище: палец побагровел, на коже вздулись странные синие волдыри. И больно к тому же! Здоровой рукой Септимус распахнул лекарский сундук, нашел тюбик с «Паучьим бальзамом» и выдавил на рану все содержимое. Но помогло мало. Кажется, стало только хуже. Септимус уставился на палец, тот раздувался, как маленький воздушный шарик, вот-вот разорвется…

Марсия Оверстренд, учеником которой Септимус был вот уже полтора года, с триумфом вернулась в Башню Волшебников, прогнав оттуда некроманта Дом Дэниела, закончившего свой краткий второй срок в качестве Архиволшебника. Но там ее поджидали пауки. Марсия тщательно вычистила Башню от черной магики и восстановила правильную магику, но не смогла избавиться от пауков. Это очень расстроило Марсию, потому что она знала: пауки – верный знак того, что черная магика до сих пор не ушла из Башни Волшебников.

Сначала после возвращения в Башню Марсия была слишком занята, чтобы заметить дурное, если не считать пауков. Все-таки ей впервые нужно было заботиться о собственном ученике. Ей пришлось иметь дело с семейством Хипов, которые теперь жили во Дворце, а также расселять заново Обычных волшебников. Но когда наступило первое лето Септимуса в Башне Волшебников, Марсия начала краем глаза замечать тьму, ступавшую за ней следом. Поначалу волшебница думала, что это ей кажется: стоило обернуться и приглядеться, как все исчезало. И только когда Альтер Мелла, призрак ее престарелого учителя и Архиволшебника, сказал, что видит нечто, она поняла: ей не мерещится, за ней и в самом деле ходила по пятам черная Тень.

Именно поэтому весь последний год Марсия строила по частям Тенеловку и почти ее закончила. Тенеловка стояла в углу комнаты. Она представляла собой связку блестящих черных прутьев, сделанных из специального амальгама, который приготовил профессор Уизел Ван Клампф. Среди прутьев Тенеловки витал необыкновенный черный дым, и время от времени вспыхивали оранжевые огоньки. Наконец-то Тенеловка была почти готова. Вскоре Марсия сможет войти внутрь, заманив за собой Тень, а потом выйти наружу, оставив Тень внутри. Марсия надеялась, что так она покончит с тьмой в Башне.

Септимус таращился на свой палец, который стал вдвое больше нормального размера и совсем посинел. Вдруг мальчик услышал, как отворилась дверь кабинета Марсии.

– Я ухожу, Септимус, – важно проговорила волшебница. – Нужно забрать вторую часть Тенеловки. Я предупредила старика Уизела, что спущусь сегодня утром. Это почти последний фрагмент, потом останется только взять пробку – и все, прощай, Тень.

– А-а-а… – простонал Септимус.

Марсия подозрительно выглянула из-за двери.

– А что ты делаешь в комнате для приготовления снадобий? – живо отреагировала она, увидев руку Септимуса. – Боже правый, что ты натворил? Опять испытывал огненное заклинание и обжегся? Давай только без подпаленных попугаев, Септимус! От них жутко воняет, да и жалко птичек.

– Э-э-э… это было ошибкой, – пробормотал Септимус. – В смысле, заклинание «Жар-птица». Со всеми бывает. А меня укусили.

Марсия вошла, и позади нее Септимус увидел какой-то черный сгусток: Тень проследовала за волшебницей. Марсия склонилась над пальцем Септимуса, почти закутав мальчика в свой пурпурный плащ. Она была высокая, с длинными темными вьющимися волосами и пронзительно-зелеными глазами – явный признак людей, посвятивших себя магике. У Септимуса тоже были такие зеленые глаза, хотя до встречи с Марсией Оверстренд они не светились. Как и все Архиволшебники, жившие в Башне прежде, Марсия носила на шее Амулет Аку из золота и лазурита, темно-лиловую шелковую тунику с поясом из золота и платины и магический пурпурный плащ.

А еще на ней были туфли из кожи фиолетового питона, которые она очень долго выбирала тем утром из сотни других точно таких же пар туфель. После возвращения в Башню она собрала просто огромную коллекцию. Септимус был, по обыкновению, обут в свои единственные коричневые кожаные сапоги. Мальчику они нравились, и хотя Марсия часто предлагала заказать ему новые – из кожи изумрудного питона под зеленый наряд ученика, он всегда отказывался. Марсия никак этого не понимала.

– Тебя паук укусил! – сказала волшебница, вцепившись в его палец.

– Ай, больно! – завопил Септимус.

– Что-то мне это не нравится, – пробормотала Марсия.

Септимус тоже был не в восторге. Его палец стал совсем фиолетовым, а ладонь – похожей на футбольный мяч, из которого торчали пять сосисок, и он чувствовал резкую боль, идущую от руки к самому сердцу. Мальчика слегка покачивало.

– Ну-ка сядь, – торопливо сказала Марсия, сбросила какие-то бумаги со стула и усадила на него Септимуса.

Потом быстро достала из лекарского сундука маленькую склянку с нацарапанной надписью: «Паучий яд». В склянке была густая зеленая жидкость. Под крышкой сундука, точно причудливый столовый набор в корзине для пикников, было разложено множество жутких медицинских инструментов. Марсия взяла длинную тонкую пипетку и осторожно всосала в нее зеленый яд, стараясь, чтобы ни капли не попало в рот.

Септимус спрятал палец.

– Это же яд! – протестующее воскликнул он.

– Это укус тьмы, – ответила Марсия, заткнув пальцем пипетку с ядом и отставив руку подальше от плаща. – От «Паучьего бальзама» только хуже. Иногда клин клином вышибают. И яд ядом. Доверься мне.

Септимус и вправду ей доверял. По чести сказать, он доверял ей больше, чем кому-либо. Так что он выставил палец и зажмурил глаза. Марсия капнула паучьего яда на укус и пробормотала что-то похожее на заклинание против злых чар. Резкая боль в руке постепенно утихла, в голове прояснилось, и Септимусу перестало казаться, что палец сейчас взорвется.

Спокойно положив все обратно в лекарский сундук, Марсия вернулась к ученику. Он был бледен, что и неудивительно. Волшебница решила, что слишком загоняла его. Ему не повредит выходной денек, все-таки лето. Более того, ей не хотелось, чтобы сюда опять заявилась его мать Сара Хип.