Читать книгу "Опасные удовольствия - Наталия Левитина"

Небольшая толпа, центральной фигурой которой стала несчастная жертва, едва сдерживала соболезнующие слезы. Старушка молча рассматривала сумку.

– О, снова едут! – возмутилась толпа. – Не наездились!

Тихо урча, задним ходом возвращался «мерседес». Из него выскочил побелевший Егор Стручков. Негодующая публика расступилась.

– Простите, ради Бога! – взмолился он, оглядывая бабулю и с облегчением понимая, что пострадали только сметана и миллион-другой нервных клеток. – Я компенсирую вам. Вот, возьмите! – Егор протянул пожилой женщине сто тысяч.

Старушка заторможенно опустила руку в авоську, вытащила крупный осколок банки, весь молочно-белый, и пистолет с накрученным глушителем, тоже измазанный сметаной. Народ окаменел в неясном предчувствии.

Двумя меткими глухими выстрелами бабуля хладнокровно проделала дырки в правых колесах «мерседеса». Автомобиль тут же осел на один бок. Толпа незаметно растворилась в пространстве. Егор отступал, не сводя испуганных глаз с пистолета и зажав в моментально вспотевшем кулаке влажную купюру.

Бабушка-снайпер молча спрятала оружие и неторопливо скрылась в арке между домов.

Оля Емельянцева устроилась в глубоком кресле и занялась педикюром. До этого она уже пять раз неторопливо прошлась туда-сюда по гостиничному номеру, все время поправляя сползающее с груди большое махровое полотенце (в ванной была и простыня, но полотенце заканчивалось как раз в том месте, где начинались красивые Олины ноги), долго и самозабвенно расчесывала влажные волосы. В приглушенном свете настольной лампы ее голое тело приобрело персиковый оттенок, после цветочной ванны она вся источала нежный аромат, была исключительно свежей и чистой. Теперь Оля увлеченно возила пилкой по ногтям, принимая изысканно-эротичные, соблазнительные позы. Как опытный мясник умеет показать товар с самой выгодной стороны, прикрыв крупную кость парной мякотью, так и Ольга демонстрировала свои чудесные достоинства «покупателю» на полную катушку. Она собиралась выгодно выйти замуж.

«Наконец-то угомонилась», – раздраженно подумал Роман. Он по-турецки сидел на диване и колотил по клавишам ноутбука. Клавиши отзывались тихим пластмассовым треском, по яркому красочному экрану ползли бесконечные гусеницы чисел.

Оля бросила пилку, задумалась. Она любовно оглядывала Романа, уткнувшегося в свой компьютер, представляя его в смокинге и себя рядом – в шикарном платье. Отлично. Через год, в двадцать пять, можно будет родить ребенка. Пухлого, здорового малыша – у Ромы удивительное здоровье. За тридцать лет жизни ни одного насморка, зимой купается в проруби, жонглирует гирями. Оля мысленно потрогала богатырский бицепс, живой и упругий под шелковистой кожей, и зашевелилась в кресле от удовольствия. Главное, чтобы у него все в порядке было с бизнесом, чтобы деньги никогда не кончались. Она не стремится к скучной жизни богатой бездельницы – корты, бассейны, шампанское с бисквитами, массаж, ночные клубы, круизы, орхидеи, бриллианты, лошади, автомобили, – но определенное количество жизненных благ она от мужа потребует.

Уже почти два года они вместе, и Ольга потратила массу энергии и изобретательности, чтобы крепко привязать к себе перспективного кандидата, опутать его нежной и невидимой паутиной мелких привычек, взрастить в нем необходимость все время иметь под рукой эту умную, тонкую, внимательную молодую женщину. Ей это действительно удалось. Еще ни одной командировки Роман не провел без Ольги, а командировки у Романа Шухова случались часто.

Оля сбросила ненужное полотенце, устремилась к дивану и полукругом улеглась вокруг ноутбука – так, что черная прохладная крышка касалась ее голого живота.

– Милый, ты столько работаешь!

– Это наше будущее благосостояние, – ответил Роман, не сводя глаз с экрана. Он протянул руку и погладил девушку по бедру. – Ты чудесно пахнешь. Один звонок в Москву, и на сегодня я свободен. Да, котенок, сегодня в разговоре с Бингенхаймером ты шесть раз перевела неточно. И три раза путала глагол.

– Ерунда, я прекрасно знаю язык, – самоуверенно отмахнулась Ольга. – Ну, звони скорее, и будем спать! Роман взял телефонную трубку. Через минуту из нее донесся спокойный голос Куницына:

– Я слушаю.

– Вячеслав Матвеевич!

– Да, Рома, как дела?

– К сожалению, я не могу вас обрадовать, Вячеслав Матвеевич! – грустно произнес Роман. – Все, о чем мы говорили, подтвердилось.

– Значит, так, – бесцветно отозвался Куницын. – Ну что ж… – Трубка немного помолчала. – Когда ты сможешь вернуться, Рома?

– Я думаю, где-то числа шестнадцатого, Вячеслав Матвеевич. Буду ликвидировать брешь. А все необходимые документы передам по факсу завтра же. Вас это устроит?

– Добро, – согласился Куницын. – Семнадцатого октября в восемь утра жду тебя. Оле привет.

Роман удивленно замолчал. Он не ожидал, что босс знает о постоянном эскорте, сопровождающем его в каждую командировку.

– Вы ведь два попугая-неразлучника, – объяснил Вячеслав Матвеевич. – Ну, всего хорошего.

Отбой.

– Что подтвердилось? Какую брешь? – спросила Ольга. – Мы что, будем торчать в этой нюрнбергской дыре еще почти три недели? В Москву хочу!

Роман щелкнул любопытную красотку по носу.

– Тихо, женщина. Все, теперь я твой.

Ольга с готовностью уволокла ноутбук на стол.

– Почему ты всегда такая голая, Олик, – вздохнул Роман. – Даже раздеть тебя самому нельзя.

Звонок сотового телефона настиг Вячеслава Матвеевича в машине. Он уже почти выбрался, но теперь, после разговора с Шуховым, тяжело опустился обратно, положил руки на руль и остался сидеть в темном салоне автомобиля.

Десять лет назад дружба Куницына и Батурского прошла через испытание Виолой. И все эти десять лет мужского одиночества, наполненные лишь напряженной до самозабвения работой, вид нежной, романтичной, мягкой Виолы – такой любимой и недоступной – окатывал сердце горько-сладкой волной: как высоко он ценил Глеба, если ради него отказался от этой невероятной женщины.

Зачем? Чтобы десять лет спустя единственный друг предательски подрезал его на повороте – конечно, очень элегантно, но от этого не менее подло.

Вячеслав Матвеевич повернул ключ, и автомобиль – мощный ручной зверь – тихо ожил. Сейчас они встретятся и поговорят начистоту. Поговорят начистоту, начистоту, глаза в глаза. Но о чем им теперь говорить? Два миллиона долларов, сказал Роман, по предварительным подсчетам – во столько обошлась Куницыну его доверчивость. Плюс Виола, которая могла бы превратить эти тоскливые десять лет, наполненные эпизодическими контактами с малознакомыми женщинами, в фантастический карнавал, полный любви, нежности и заботы друг о друге.

Вячеслав Матвеевич выключил зажигание. В темноте не было видно, как его лицо, обычно такое лучистое и обаятельное, окаменело, а серые глаза стали совсем черными – разочарование, пропитанное обидой и злостью.