Читать книгу "Хорошее время для убийства - Энн Грэнджер"

Мередит прошла по узкому коридору, в конце которого была дверь. Открыв ее, она очутилась на безукоризненно чистой кухне, освещаемой лучами неяркого зимнего солнца. Плиточный пол холодил ноги даже через подошвы туфель. На выскобленном добела сосновом столе стояло кашпо с каланхоэ; к цветку была прислонена записка:

«Я положила в холодильник кое-какие запасы, чтобы вы продержались первое время.

М. Бриссет».

Мередит сразу увидела, что земля в горшке пересохла, а листья растения пожухли и потускнели. Она отнесла цветок к раковине, с трудом отвернула тугой кран, налила воды в блюдечко под кашпо и поставила растение на подоконник, поближе к свету. Сделав доброе дело, она немного развеселилась.

Пора было заняться холодильником. Мередит увидела в нем сырокопченый бекон в вакуумной упаковке, полдюжины яиц, пачку масла и банку домашнего варенья. В морозильном отделении нашелся нарезанный хлеб; Мередит вынула его и положила размораживаться на стол. Кроме того, в кладовке она обнаружила всевозможные консервы, скорее всего оставленные Расселами. Мередит очень обрадовалась, увидев среди прочего банку растворимого кофе и банку сгущенного молока. Она снова отвернула тугой кран и налила воды в чайник. Пока закипала вода, Мередит пошла искать отопительный котел. Он оказался в каморке под винтовой лестницей; рядом, на стенке, висела написанная от руки инструкция, как включать отопление. Во внешней стене было проделано вентиляционное отверстие, откуда несло холодом. Теперь понятно, почему в доме морозно, как на леднике! Мередит с большим трудом справилась с задачей; прежде чем она, наконец, включила отопление, она больно ударилась затылком о ступеньку и ободрала ногу о стойку, к которой был приварен котел. Едва она вздохнула с облегчением, как пронзительно засвистел чайник, и она, хромая, поспешила на кухню. Сняла с крючка над столом кружку, заварила кофе и, по-прежнему не снимая куртки, села. Наконец-то можно вскрыть адресованное ей письмо.

В конверте оказалась красивая открытка с фуксией. Раскрыв ее, Мередит прочитала:

«Добро пожаловать!

Алан».

Ну конечно, ей бы сразу догадаться. Шерлок Холмс за пять секунд понял бы, от кого письмо, едва взглянув на конверт. Правда, при том условии, если бы был лично знаком с самим Аланом Маркби. Все письма, которые бросали в местные почтовые ящики, сначала отправлялись в центральное почтовое отделение, которое находилось в Оксфорде. Расселы наверняка сообщили Маркби, кому они сдали «Розу» на время своего отсутствия… Перед мысленным взором Мередит замаячила высокая худощавая фигура. Она явственно представила, как Алан покупает открытку: вот он склонился над витриной в магазинчике канцтоваров и долго выбирает картинку на собственный придирчивый вкус. Разумеется, на открытке должны быть цветы, но ни в коем случае не причудливые букеты в пастельных тонах. Картинка явно отражала склонности адресата, страстного цветовода. Алан выбрал цветок, снятый крупным планом; внизу на обороте было написано название сорта: «Принцесса Доллар». Мередит невольно улыбнулась. Может быть, таким странным образом Алан хотел ей польстить? Она вздохнула. Какая же она глупая! «Принцесса Доллар»! Трудно придумать прозвище, которое подходило бы ей в меньшей степени. Поняв, что вот уже пять минут она сентиментально смотрит на открытку, Мередит сурово нахмурилась и бросила ее на стол.

Грея окоченевшие пальцы о кружку с горячим кофе, она твердила себе: иного трудно было ожидать. Теперь, когда она вернулась на родину, они с Аланом снова встретятся. Мередит переполняли смешанные чувства. До ее отъезда их с Аланом отношения можно было назвать полуофициальными. Алан Маркби, старший инспектор уголовного розыска, служил в бамфордском полицейском участке; они познакомились при не совсем обычных обстоятельствах. Когда близкие тебе люди умирают, это тяжело. Когда же невольно становишься свидетелем насильственной смерти, такое событие накладывает отпечаток на всю последующую жизнь. Невольно вспомнив о событиях, происходивших тогда, Мередит вздрогнула. По спине пробежал холодок. Тупо заныло сердце. И тем не менее трагедия послужила началом их отношений с Аланом, стала поводом для знакомства, для частых встреч, откровенных разговоров, обмена мнениями. Тогда они многое друг о друге узнали. Честно говоря, они сошлись довольно близко. Хотя они вынуждены были часто встречаться, так сказать, по необходимости, оба явно испытывали взаимное притяжение. Но как раз об этом Мередит сейчас думать не хотелось. Она не чувствовала себя готовой к серьезным отношениям. Если им с Аланом суждено снова встретиться, не мешает придумать более-менее благовидный предлог. Мередит ужаснулась. Какой можно придумать предлог для встречи со старшим инспектором уголовного розыска? Неужели ей хочется стать свидетельницей еще какого-нибудь преступления? Нет уж, хватит. Обычному человеку и одного убийства хватит на всю жизнь. Повторений не нужно, спасибо большое!

Мередит запретила себе думать о «предлоге» и, сделав первый глоток, предалась грезам. Кофе еще не остыл; она обожгла кончик языка. Сама виновата — так разволновалась, что даже участилось сердцебиение. Неужели она действительно соскучилась по Алану? Нет, не может быть. Но невозможно отрицать, что старший инспектор ей нравится; он нравится ей гораздо больше, чем казалось. Правда, она тщательно скрывала от него свои чувства. Алан — человек очень чуткий и проницательный. Их знакомство в Вестерфилде состоялось при таких ужасных обстоятельствах, что у них при всем желании не было бы времени для полноценного, серьезного романа. Мередит постаралась как можно деликатнее отдалиться от Алана — по крайней мере, она надеялась, что действовала тактично. Она уверяла себя, что ей не хочется ранить его чувства. Но, откровенно говоря, ей совсем не хотелось отталкивать его от себя.

Мередит раздражала собственная непоследовательность. По должности ей полагалось уметь с честью выходить из непростых жизненных ситуаций. Правда, чужие беды всегда кажутся не такими серьезными, как собственные. За свой нелегкий труд она заслужила немало благодарностей. Даже высшее начальство было в курсе ее достижений. Но почет и благодарности не помогли ей получить желаемое назначение. Вместо того ее направили в Лондон, заниматься бумажной работой, что хуже смерти! Мередит тут же сурово одернула себя: какие глупости! Ведь только что вспоминала подробности жестокого, ужасного убийства; трудно представить, что в самом деле может быть хуже.

Конечно, начальство могло бы выразить ей свою благодарность, предложив что-нибудь поинтереснее ежедневных поездок в Лондон и обратно. Ее заверили: она получила такое назначение вовсе не потому, что плохо работала. В министерстве были в курсе ее последнего дела, в котором она показала себя с наилучшей стороны. Оно касалось молодого туриста из Великобритании, местной девушки и ее ревнивого приятеля.

Казус произошел за пару недель до конца срока службы; после него Мередит отбыла на родину, овеянная лучами славы. Если честно, ей было бы гораздо приятнее, если бы трое молодых людей сами разобрались в своих отношениях. К сожалению, одному из них только-только исполнилось семнадцать и по закону он считался несовершеннолетним. В обязанности же консула входит выручать попавших в беду сограждан. Сначала Мередит пришлось уговаривать местных полицейских, чтобы они не сажали мальчишку в тюрьму. Она обещала, что турист возместит ущерб избитому приятелю девушки, а также заплатит владельцу бара, где произошла драка, за поломанные стулья. Затем пришлось ждать, пока многострадальная мать ее протеже вышлет из Англии деньги. Тоби Смайт, вице-консул, высказывался за то, чтобы парня посадили. Он с мрачным видом заявил: Мередит принимает на себя ответственность за абсолютно ненадежную личность. Но Мередит была тверда. Она забрала мальчишку из больницы, где ему заклеили сломанный нос, и попросила очень недовольного Тоби на одну ночь предоставить ему убежище у себя в квартире. На следующее утро она лично сопроводила заблудшего юнца в аэропорт. Вообще-то малый не выказывал Мередит никакой особенной признательности за все, что она для него сделала. Он неуклюже шаркал рядом и гнусаво — из-за сломанного носа — выражал желание свести счеты, явно считая, что его оскорбили, лишив возможности отомстить обидчикам.