Читать книгу "Регент. Право сильного - Анни Кос"

Единственным человеком, которого всеобщая ненависть и душная злоба обошли стороной, к удивлению регента, оказалась императрица Арселия. Похоже, что ее в городе любили по-настоящему. Она выглядела искренне опечаленной, а скромное платье, лишенное украшений и богатой отделки, сделало ее совсем юной.

“Сколько же ей лет? — подумал регент, окидывая внимательным взглядом ее фигуру. — Двадцать пять или и того меньше?”. Траурные белые одежды ее светились в лучах солнца, как снег на вершинах гор, подчеркивали чистоту кожи, глубину огромных глаз. Искусанные от волнения губы выглядели ярче обычного. Ульф поймал себя на мысли, что ему хочется увидеть, как она улыбается, а еще лучше — смеется.

Странно, но именно сейчас Арселия казалась ему особенно привлекательной. Она была по настоящему красива: золотисто-бронзовая кожа, темные, как омуты, глаза, плавные изгибы тела, грациозная походка танцовщицы. Женщина, созданная для любви, но ставшая разменной монетой в чужой политической игре и не получившая даже капли женского счастья. И все-таки, было в ней что-то неуловимое, какая-то внутренняя твердость, скрытая сила, неяркий свет, который безошибочно чувствовали все, кто находился с ней рядом.

А вот спину Ульфа жгли чужие взгляды. На новоявленного регента глазели оценивающе и опасливо, строя предположения о том, как он проявит себя в будущем. Что мог понимать северянин из мятежного герцогства в политике империи? Даже внешность его казалась слишком чуждой: чуть вьющиеся черные волосы, сине-зеленые глаза, светлая кожа — непривычное сочетание для смуглых и темноглазых жителей юга. Он был высок, широк в плечах, строен и силен. Воин и властитель, непонятный и непроницаемый, рядом с которым многие ощущали себя неуютно.

Наконец погребение было завершено, и регент с чистой совестью помог вдове императора покинуть родовую усыпальницу. Теперь им двоим предстояло выслушать соболезнования от знатных подданных.

Наверное, именно в тот момент Ульф понял, насколько бездонна та трясина, в которую ему по милости судьбы пришлось влезть не одной, а обеими ногами. Вереница придворных просителей и лизоблюдов, почуявших в северянине реальную силу, тянулась бесконечно. Эти люди выражали сдержанную скорбь по случаю гибели императора, не преминув, впрочем, отпустить замечание в духе “я никогда его не поддерживал” или “Сабир пал жертвой безумия и собственных амбиций”. А затем следовали витиеватые уверения в верности и преданности ему, регенту, при малолетнем Адиле из рода Фаррит.

К середине церемонии Ульф поймал себя на желании сбежать отсюда, а к концу — едва сдерживался, чтобы не ударить очередного говорившего. И тут надо отдать должное императрице, именно ее такт и умение сгладить острые углы, удержали регента от позорной драки. В какой-то момент, безошибочно определив ту грань, за которой гнев затмевает разум, Арселия весьма правдоподобно посетовала на усталость, порожденную скорбью утраты, и попросила лорда регента лично проводить ее до покоев.

Ульф этот жест помощи оценил, мимоходом удивившись тому, как прекрасно императрица владеет своими чувствами. Какой бы мягкой внешне ни выглядела эта женщина, остроте ее ума и выдержке можно было только позавидовать. Даже странно, что всего несколько дней назад она готова была совершить непоправимое, а от шага за грань удержал ее именно северянин.

— Вы освоитесь, — шепнула ему Арселия. — Дайте себе время. Жизнь в столице слишком сильно отличается от той, к которой вы привыкли на севере, верно?

— Вы не представляете, насколько, — улыбнулся регент.

— Все еще считаете свое решение остаться тут правильным?

— Боюсь, это мой долг. И, признаться, я рассчитываю на вашу поддержку.

— Как и я на вашу. Значит наш договор остается в силе?

— Я дал вам слово, что буду беречь жизнь наследника. Надеюсь, что и вы не откажетесь от своего обещания.

— Поддерживать вас, как главу регентского совета? Вы спасли жизнь мне и сыну, подарили надежду на будущее. Моя благодарность огромна, поверьте. Да, я сделаю все, что в моих силах.

***

Глава 2

Ночь укрыла город бархатным пологом и принесла с собой долгожданную прохладу. Жизнь, казалось бы, остановившаяся в часы обеденного зноя, зазвенела и наполнила улицы Дармсуда человеческими голосами, шумом и движением. Порыв ветра донес до покоев императрицы отзвуки далекого барабанного боя и пения флейт — где-то в торговых кварталах начинался праздник. Скорее всего, музыкой возвещали о появлении на свет долгожданного ребенка, а может — о создании новой семьи.

— Лорд регент просит разрешения переговорить с вами.

Императрица Арселия оторвалась от чтения книги и с удивлением бросила взгляд в окно — за тонкими занавесями темнело небо, усеянное звездами.

— В такой час? Ну что ж, проси.

Ульф Ньорд вошел решительно, как и всегда. Поклонился, со всем возможным почтением.

— Я должен извиниться за столь позднее вторжение. Знаю, время уже не для разговоров, но вынужден просить вашего совета.

— Буду рада оказать вам услугу, к тому же я привыкла ложиться поздно. Что случилось?

— Боюсь, мне нужны некоторые пояснения о традициях Золотого двора. Похоже, я знаю о них непростительно мало.

— Судя по времени вашего визита, ваш покой был нарушен одной из девушек гарема? — мягко улыбнулась она. — Садитесь.

— Вы верно угадали. Или следили?

— Я не слежу за вами, — она качнула головой. — Вряд ли у меня получилось бы сделать это хорошо, а делать что-либо заведомо плохо — дурной тон. Однако события, происходящие на женской половине дворца, так или иначе становятся мне известны: женщины редко хранят в тайне то, чем по-настоящему гордятся. Возможность войти в ваши покои — немалая привилегия.

— Об этом я говорил: слишком велика разница между севером и югом. Там, где я жил раньше, считалось отвратительным отправлять ребенка в постель незнакомому мужчине, — в его голосе звенели нотки раздражения. — Ей пятнадцать, и она уверена, что если я прогоню ее, то ее ждет наказание. Неужели и это правда?

— Увы. Таков печальный обычай для всех женщин гарема. Мы не более чем развлечение на один вечер. Нам не положено выбирать или решать самим, лишь с покорностью принимать волю мужчин. И, к сожалению, девушка права, ее ждут не только насмешки, но и кое-что похуже. Если не от вас, так от старшего евнуха. На первый раз ее запрут на день без еды и воды. А провинится повторно — выпорют и продадут на рынке.

Ульф не выдержал и встал, прошелся по комнате, стараясь унять тот вихрь эмоций, который бушевал сейчас внутри.

— Это мерзко, — наконец сказал он.

— Согласна. Но таковы наши правила.

— Ваш супруг, император Сабир, придерживался этого обычая?

— Как и все его предки, насколько мне известно.

— И как часто случалось подобное?