Читать книгу "Оружие, вино и приключения - Владимир Березко"

— А при том, что ресторан «Цветочный» пользуется в определенных кругах — я бы сказал, кругах, которые связаны с преступным миром, — весьма специфической славой. И возникает вопрос, который в данном случае весьма закономерен. Что, скажите, пожалуйста, делали в таком заведении заместитель секретаря комсомольской организации, то есть мой заместитель, и член ВЛКСМ Воронцов?

— А они одни там были? Или с девочками? — послышался ехидный вопрос из зала.

— А разве это имеет значение? — Лебедкина легко и снисходительно улыбнулась.

— Это вовсе не имеет никакого значения, — жестко ответил секретарь комсомольской организации. — У нас есть факт, которому наша организация должна дать самую принципиальную оценку. И это, подчеркиваю, наш комсомольский долг.

— И какие на этот раз будут предложения? — раздался голос из зала.

— А предложение прежнее, — спокойно и холодно ответил Ветров. — Комитет комсомола нашего института считает, что за допущенные промахи в работе и поступки, порочащие высокое звание члена комсомола, Марка Константиновича Квитко следует исключить из рядов ВЛКСМ.

Антон вскочил со своего места. Жесткие, непослушные волосы на этот раз жили совершенно отдельной жизнью на его голове. Он запальчиво, со звенящим в голосе возмущением выкрикнул:

— Если на то пошло, то и меня тогда исключайте.

Виктор Ветров посмотрел на Антона взглядом, в котором читались самые разные чувства. Он злился на него за то, что тот так яростно защищал друга и, по сути, не давал собранию принять то решение, которого от него ждал секретарь комитета комсомола. Но сейчас в этом взгляде появилась снисходительность.

— А ты хорошо подумал, Антон? Может быть, ты с родителями посоветовался? Насколько я помню, твой отец занимает должность главного врача весьма известной и уважаемой городской больницы. И руководит кафедрой в нашем институте. Интересно, что он скажет, если его сына вдруг по его собственной просьбе исключат из комсомола? А потом, Антон, я должен заметить, человек, которого исключили из комсомола за антиобщественное поведение, а у тебя формулировка будет именно такой, вряд ли сможет претендовать на вступление в члены КПСС. Его и в комсомоле-то вряд ли восстановят. Ты понимаешь, о чем говоришь? И о чем просишь?!

Но Воронцов не желал останавливаться:

— Нет, я тогда требую, чтобы меня тоже исключили из комсомола! Пусть пострадает моя карьера, но на душе не будет грязи!

Из президиума собрания послышался голос Лебедкиной:

— Ты, Антон, так говоришь, потому что вы с Марком — собутыльники.

В зале опять послышалось хихиканье. Кто-то выкрикнул:

— А что?! Имеют право!

Виктор Ветров неожиданно согласился:

— Конечно! Имеют. Но мы сейчас говорим вовсе не о том, что они собутыльники. За столом мы все время от времени любим посидеть. И если брать, к примеру, празднование Нового года в институте, то часть из нас, безусловно, можно тоже назвать собутыльниками. Но дело, товарищи комсомольцы, совершенно не в этом!

— А в чем же тогда? — Голоса из зала настойчиво требовали более ясного ответа.

Ветров нахмурился. Он посмотрел на собравшихся комсомольцев напряженным взглядом. Но вслух только мягко произнес:

— Еще раз повторяю. Комсомолец Квитко заслуживает исключения из ВЛКСМ не потому, что они собутыльники с Воронцовым. Вовсе нет.

— Я не поэтому! Я за справедливость! — запальчиво выкрикнул Антон. Но от волнения фразы получились не совсем связными. И по-детски эмоциональными.

В зале, где сидели комсомольцы, вновь послышались смешки. Виктор улыбнулся и сказал с иронией:

— Как это ни странно, может быть, для всех присутствующих, я — тоже за справедливость! Неужели вы, товарищи комсомольцы, думаете, что комитет ВЛКСМ выступает исключительно против справедливости?! Поднимите руки, кто так думает?

Секретарь комитета комсомола, как и остальные члены президиума, требовательно посмотрел в зал, встречаясь с глазами каждого комсомольца.

— Я так думаю! — Антон Воронцов выбросил вверх обе руки.

— Тебя, Воронцов, мы уже приняли в расчет и выслушали. — Ветров недовольно поморщился. — Кто еще так думает? Поднимите руки.

Но больше в зале рук не было. Комсомольцы, оживленно гудевшие при недавнем обсуждении похождений Марка и Антона, теперь молчали. Некоторые просто опустили глаза и внимательно изучали спинки стульев перед собой.

Секретарь комитета комсомола словно почувствовал произошедшую в зале перемену. В этом, кстати, Виктору Ветрову нельзя было отказать. Он обладал исключительным политическим чутьем. И, словно хищник, который уже прихватил антилопу, снова посмотрел на присутствующих. Зал послушно молчал. Над собранием висела тягучая, вязкая тишина.

— Ну, кто так думает?! Я жду!

Но кроме двух рук Антона Воронцова, больше никто не решился поднять руки. Ветров продолжил:

— Тогда ставим вопрос на голосование. Я предлагаю исключить Марка Квитко из членов ВЛКСМ за антиобщественное поведение. А комсомольцу Воронцову, раз уж он так просит, объявить строгий выговор с занесением в учетную карточку за низкую принципиальность. И запомни, Антон, следующее взыскание по комсомольской линии — это исключение из членов ВЛКСМ. Мы тебе сегодня, можно сказать, даем реальный шанс на исправление.

Антон смотрел в сторону. И ничего не сказал.

Ветров снова продолжил:

— Итак. Прошу голосовать. Кто за? — И первым поднял руку. Постепенно стали поднимать руки и в зале. Лебедкина сосредоточенно подсчитывала. Но Виктор с усмешкой проговорил: — Не напрягайся, Лебедкина. И так видно, что практически единогласно.

Он снова задал вопрос залу:

— Так, кто против? Воздержался? Нет?

— Я против! — Антон Воронцов вытянул вверх руку с растопыренными пальцами. — Я против. Очень против!

Ветров посмотрел на Антона с особенным выражением лица. И почти равнодушно проговорил:

— Итак, большинством голосов комсомолец Марк Квитко исключается из членов ВЛКСМ. — И добавил: — А сейчас предлагаю объявить строгий выговор с занесением в учетную карточку комсомольцу Воронцову.

Из зала послышался недовольный голос:

— А Воронцову-то за что?

Секретарь комитета комсомола словно ждал этот вопрос. И ответ у него был уже заготовлен. Он неторопливо, со значением, произнес каждое слово:

— За то, что комсомолец Воронцов, можно сказать, просто пренебрегает высоким званием члена ВЛКСМ. Если я не ошибаюсь, и вы все это слышали, он буквально несколько минут назад заявил о том, что не хочет оставаться в рядах Ленинского комсомола. Или я как-то не так понял его последнее выступление?

Комсомольское собрание молчало, словно подавленное неопровержимой логикой. В зале было тихо, и эта тишина словно придавливала своей тяжестью сидевших на стульях комсомольцев. В глубине души, конечно, ребята Марку сочувствовали. Но понимали, что в данном случае Марк Квитко, к которому, кстати, большинство сидевших в зале, где проходило комсомольское собрание, относилось очень хорошо, пошел против системы, или система пошла против него. Или даже не сама система, а конкретный ее представитель — секретарь комитета ВЛКСМ Виктор Ветров. Последнее было даже точнее…