Читать книгу "Утоли моя печали - Сергей Алексеев"

– Ясновидящим и гадалкам я не верю! – сказала Фемида, и он сразу же услышал намек, занозу, до сих пор сидящую в ней. – Если можно, покороче, Сергей Александрович. И более профессионально.

Бурцев отхлебнул кофе, поморщился, проглотил горечь и улыбнулся:

– Если профессионально, то у меня есть косвенные, но убедительные факты, что останки семьи Романовых на следующий день после расстрела бесследно исчезли, а вернее, были вывезены неустановленными лицами и в неустановленном направлении, но далеко за пределы Екатеринбургской губернии.

– Серьезное заявление, – помедлив, обронила Наденька и чуть пошевелилась на стуле, выискивая положение, чтобы не болела спина. – Откуда же этот писатель достал косточки? И чьи они?

– Достал он их из земли, разумеется, а вот чьи они – установить не удастся. В любом случае не царские, это ясно.

– Зачем ему это было нужно?

– Поступил приказ – найти. По горячим следам искали – не нашли. А он спустя семьдесят лет раз – и нашел. Впрочем, сначала был приказ снести дом Ипатьева. Перетереть его в пыль и вывезти на свалку. Чтобы таким образом убрать главного свидетеля, можно сказать очевидца, потому что стены тоже имеют глаза и уши. Но это уже относится к тонким материям…

– Сергей Александрович!

– Виноват, – усмехнулся Бурцев. – Больше не буду.

– Кому выгоден этот подлог?

– О, многим! Начни пальцы загибать – пальцев не хватит.

– Пожалуйста, конкретнее.

Она так и не могла найти удобного положения на жестком стуле, боль скулила в пояснице, между вторым и третьим позвонками. И все-таки не хотела пересаживаться в кресло. Вскоре после ранения у нее вообще отказали ноги, и больше месяца она пролежала без движения, а Бурцев по очереди с мужем Наденьки Вадим Вадимычем все это время просидели возле больничной койки. Кормили и поили, пока не поджила правая рука, и еще вслух читали ей старые любовные романы. Телевизор был в палате, но она запрещала его включать, потому что там уже вовсю стреляли, а вот чтение слушала с жадным удовольствием, хотя в романах этих была скукотища и смертная тоска. Сергей иногда засыпал сидя и, теряя строчку, молотил что-то от себя. Как потом выяснилось, и Вадим Вадимыч засыпал над книжкой.

Скоро Наденька запретила ходить обоим и взялась вытаскивать себя из постели…

Говорят, и до сих пор каждое утро бегает по десять километров по своим Воробьевым горам.

– Хорошо сказать – конкретнее… – проворчал Бурцев. – Но предупреждаю, мнение субъективное.

– С каких пор ты стал таким осторожным?

– В подлоге заинтересован в первую очередь Ватикан. Православная Церковь объявляет царскую семью святыми великомучениками, останки автоматически становятся мощами, к которым станут прикладываться верующие в ожидании чуда. А чуда нет по известной причине. Но это тоже из области…

– Продолжай! – прервала Фемида.

– Потом находят настоящие косточки Романовых. И Церковь оказывается в великом грехе и смущении. Экуменистическая пресса визжит от восторга, на тысячелетней истории православия, на Третьем Риме ставят последний крест.

– Считаешь, настоящие обязательно найдут?

– Дай только срок…

Надежда встала и, делая вид, что размышляет, прогоняла боль движением, ступала размеренно, твердо и почти беззвучно по ковровому покрытию на полу.

– Тебе бы спрыгнуть с каблучков, – не утерпел и посоветовал Бурцев. – На плоской подошве легче…

– Кому еще? – Она лишь сверкнула глазами от неудовольствия.

– Для остальных это все уже грубая материя. Президенту – как доказательство несостоятельности традиционной конфессии, премьеру – как отвлекающий народную боль горчичник: ходили в трауре по принцессе Диане, теперь в трауре по убиенным царям. А всенародный скандал ему нужен до зарезу, чтобы голодные шахтеры не думали о хлебе насущном…

– Хватит, – тихо вымолвила Наденька и села на стул. – Опять ты за свое…

– Я предупреждал.

Она еще раз попыталась угнездиться, но ничего не получилось, боль начинала ее раздражать.

– Можешь объяснить, почему твоих шахтеров все это так притягивает? Диана, царские косточки. – Фемида снова заходила по кабинету. – Так поглупели? Или это тоска по государю?

– Сначала запретила говорить об эфирах…

– А ты всегда представлял меня монстром, – вдруг обиделась она. – А еще близкий человек…

– Я просто тебя люблю…

– Ой, отстань! – по-студенчески отмахнулась Фемида и вынула из сейфа коробку от каких-то лекарств. – Суть дела такова. Генпрокуратурой получена странная бандероль… Точнее, письмо с фотографией и бутылка с водой. Все по твоей теме, по твоему профилю – о чудесах.

– Обожаю чудеса! – засмеялся он. – Ты бы взяла вот и сделала чудо, самое маленькое…

– Прекрати, Бурцев. – Фемида достала из коробки флакон из-под шампуня. Никто бы с этим не стал возиться, но фотография любопытная…

– А что во флаконе? Средство от перхоти?

– Утверждается, что живая вода.

– Живая вода? – Веселость с Бурцева слетела мгновенно. – Кто прислал? Откуда? Дай флакон!

– Ты можешь выслушать спокойно?

– Не могу. – Он отвернул пробку, понюхал, смело набрал в рот, подержал, чтобы ощутить вкус, и проглотил.

– Что ты делаешь? – возмутилась Фемида.

– Да, это живая вода, – уверенно сказал он. – Только почему здесь так мало? Столько прислали? Или раскушали?

– Ну ты вообще, Бурцев! Это же вещдок! Ты чокнутый!..

– Это не вещдок, Наденька, это настоящая живая вода. На экспертизу отправляла?

– Разумеется!.. А если бы там был яд, Бурцев? У тебя что, с крышей плохо?

Ему нравилось, что она перешла на студенческий жаргон и испугалась.

– Живой водой не отравишься. Впрочем… Ладно, это все тонкие материи. Что показала экспертиза?

– Ничего особенного… Обыкновенная талая вода. Ионы, соли и прочее. Отдай вещдок, пока не допил.

– Погоди, Наденька. – Он спрятал флакон за спину. – Подчинись мне один раз? Единственный! У тебя болит спина. Вижу, не надо! Хочешь, сейчас боль пройдет. Ненадолго, потому что мало живой воды, но пройдет.

– Перестань, Сергей Александрович. – Голос ее все-таки надломился. Фокусник, тоже мне… Не верю в твои чародейства!

– Ну один-единственный раз, Надежда! Как головой в омут, а?

– Я все перепробовала. Даже Елизаров не помог… Она посидела, глядя перед собой, вздохнула с равнодушным видом:

– Ладно… Что я должна делать? Лечь?

– Заголи спину и сядь.

Наденька сняла форменный пиджак, подтянула вверх юбку и села верхом на стул, подставила ему спину.