Читать книгу "МоLох - Наталья Андреева"

Но отказаться было невозможно, поскольку Карен был его другом и много для Боброва сделал. В частности, Карену Андрей был обязан низким процентом по ипотеке и льготными условиями в получении кредита на машину. Проще было сказать, чем Бобров был Карену не обязан. Поэтому он кивнул и согласился, в надежде, что банк никогда не ляжет.

А банк взял, да и лег. То есть, собрался ложиться. И собрался он это делать всерьез, так что Боброву пришлось напрячься.

… — Живей, живей, пошевеливайтесь, — охрипшим от волнения и усталости голосом командовал Карен.

За эти три дня он осип, потому что все время командовал и покрикивал. Не на Боброва, хотя и тому доставалось. На бестолковое «стадо», которое надо было прогнать через банк, чтобы ограбить государство на пару миллиардов.

Операционный зал в эти дни был похож на прядильную фабрику. «Многостаночники», эти нанятые на пару дней банковские клерки, смахивающие на огромных пауков, носились на своих паучьих лапках, будто ошпаренные, от столов к принтерам, распечатывающим документы, и обратно к столам:

— Подпишите здесь… И здесь… И вот здесь…

— Подпишите…

— Подпишите…

Бобров на эти дни стал их начальником, главным «пастухом». В его «стаде» было больше двух тысяч голов. «Верблюдов» подвозили автобусами. В основном это были азеры, но встречались и маргиналы с испитыми славянскими лицами. Вконец опустившиеся люди, некоторые даже москвичи, от которых дурно пахло, точнее воняло. Бобров загонял их в операционный зал, стараясь не дышать, и не думать о том, что он делает. Он платит долги. Ипотеку, кредит за машину. Такая цена. Выдохни и расслабься.

Банк уже решили санировать, и скоро здесь начнется масштабная проверка ЦБ, который посадит в банке свою администрацию. Грабить государство можно и при ней, подсовывая так называемые «тетрадки». Отвлекающий маневр. «Тетрадки» — это забалансовые списки обманутых вкладчиков. Пока временная администрация с ними разбирается, «караваны» собирают деньги.

— Здесь подпишите… И здесь…

— Подпишите.

Больше «верблюдов» — больше денег. Надо открыть как можно больше фиктивных депозитов. На балансе у банка кот наплакал, но благодаря этой схеме во время процедуры банкротства его акционеры получат сотни миллионов, а может, и миллиард-два. Все зависит от ловкости Карена и Боброва, и их работоспособности. После отзыва лицензии все эти «верблюды», фальшивые вкладчики ломанутся с документами на руках в АСВ. Полученные деньги они сдадут «пастухам», а сами получат незначительное вознаграждение. Потому что они «верблюды», лохи, половина из них плохо говорит по-русски, и уж точно никто из них не понимает, что именно подписывает.

— Подпишите здесь…

— Подпишите… и здесь…

— Подпишите… — шелестело по операционному залу.

У Боброва невыносимо болела голова, тело было похоже на одну сплошную рану и саднило. Болело под мышками, болели ноги, болели глаза, будто на них постоянно давили пальцами. Боброву порою казалось, что он слепнет. Он не хотел всего этого видеть…

— Сынок, мне бы соточку, на опохмел.

Тетка со слезящимися глазами и дрожащей нижней губой протягивала к нему руку с грязными обломанными ногтями. Она только что «открыла вклад» на десять миллионов рублей. Потому что русская, москвичка, документы и прописка в порядке. Соточку на опохмел. Бобров полез в карман.

— Не вздумай, — бросил на ходу Карен. — Одной дашь — все повалят. Бабушка, потом, все потом, — сказал он тетке, которой по паспорту было сорок восемь лет, отведя руку Боброва с соткой. — Потом все будет.

Боброву который давно перестал считать, сколько денег он должен передать Карену после того, как схема будет отработана, тоже так сказали: потом все будет. Не сказали только, что такое все, в каких цифрах оно выражается?

«Я-то пастух», — думал он, глядя на суету в операционном зале. — «Мне-то заплатят нормально. Я член общества, у меня ставка».

…Настоящая зима пришла неожиданно, со снегом, и даже с морозами. Замотанный Бобров вдруг вспомнил, что через неделю Новый год. На работу можно было больше не ходить, в кабинете Боброва сидел временный сотрудник, подозревающий хозяина этого кабинета абсолютно во всем. Бобров не мог встречаться глазами с этим парнем лет двадцати пяти, который ничего еще о жизни не знал, а, может, и не узнает никогда. Сидит в чужом кабинете, смотрит честными глазами, осуждает.

«Я сам себя осуждаю», — думал Бобров. «Но мне надо как-то жить».

Он понимал, что украли так много, что история эта получит огласку. А банковская система — одна большая деревня. О схеме все узнают, и о том, кто ее провернул тоже. Когда Бобров придет устраиваться на работу в новый банк, о нем там все уже будут знать. Поговорить поговорят, чтобы удовлетворить любопытство. А, это тот самый ловкач Бобров… А вот на работу возьмут вряд ли. Хотя, кто знает? Может, им именно такие и нужны? Ловкачи.

Бобров понимал, что пора поговорить с Кареном, но боялся этого. Пора бы расплатиться. Поэтому когда Карен на ходу бросил ему:

— Зайди, — Бобров похолодел.

Стрелка его внутреннего барометра скакнула и показала «жопа». Она бы и дальше упала, эта чертова стрелка, но такой жопы, в которой он оказался, Бобров себе и представить не мог. Фантазии у него на это не хватило бы.

— Как дела? — хрипло спросил он, присаживаясь к столу, за которым сидел Карен.

Того уже тоже замещали, но из кабинета почему-то не выгоняли. Сотрудники ЦБ ходили к Карену консультироваться со своими «тетрадками», и Карен важно объяснял им, что вот он, электронный реестр, с ним и работайте. Этот реестр они состряпали вместе с Бобровым, он был насквозь фальшивым, как и улыбка Карена. При этом сам Карен жаловался, что давно уже не получает в банке зарплату, просто ему дорого его честное имя.

Бобров при этих словах ежился и смотрел в окно, где кружила первая метель. Он понимал, что его и самого закружило, он одна из этих снежинок, которая растает, если пригреет солнце. И каплей сползет по стеклу туда, где темно и сыро. Возможно уже навсегда.

— Здесь мы закончили, — деловито сказал Карен, открывая толстую папку. Бобров с ужасом подумал, что в папке его личное дело.

Но Карен отложил папку в сторону и посмотрел, наконец, на Боброва:

— Хорошая новость: твой долг списан.

— Какой долг?

— По ипотеке. Банк ее закрыл. Остался долг за машину, но ты же понимаешь: не все сразу.

— А плохая новость? — замирая, спросил Бобров.

— Ты засветился, Андрей. Тобой заинтересовался Следственный комитет.

— Меня никуда не вызывали, — хрипло сказал он.

— Пока не вызывали, — Карен нажал на «пока». — В общем, тебе надо уехать.

— Куда? — упавшим голосом спросил он.

«Бежать… За границу… Но что я там буду делать? У меня даже нет сбережений… только долги».