Читать книгу "Ванилька - Любовь Огненная"

— Мне жаль, — проговорил РиАнт Арль и ушел, оставив собравшихся на попечение своего секретаря.

Эта женщина и зачитала с листочка, что семьям погибших на сгоревшем заводе граждан полагается компенсация, но разве могли несчастные рушки вернуть мне маму? Разве они могли вернуть моему отцу любимую?

Этих денег нам не хватило даже на то, чтобы переехать в другую квартиру, где ничего не напоминало бы о ней. Да и разве можно вытравить этот светлый образ из головы, из сердца?

За ее серые глаза я буду мстить до тех пор, пока нам не удастся свергнуть власть этих модифицированных. За ее улыбку, которую больше не увижу никогда.

Я знала, что завод по переработке металлов фактически принадлежал семье верглавкомандующего Федерации. Как и от многих других предприятий, они получали немаленький доход, но на хорошую противопожарную сигнализацию поскупились.

Когда охранники на камерах среди ночи заметили, что нулевой этаж уже почти весь объят пламенем, было слишком поздно. Крепления, удерживающие строение, под воздействием огня не выдержали тяжести конструкций, и первый и второй этажи провалились вниз, погребая под руинами сотни тел всех тех, кто работал в ночную смену.

Тушение пожара, раскопки, что велись больше суток, и итог, который навсегда сломал во мне что-то. Я не плакала, стоя тогда на площади. Я ненавидела, прожигая взглядом спину уходящего верглавнокомандующего.

Это летное авто отличалось особой плавностью полета, а потому я едва не пропустила момент, когда транспорт добрался до своей конечной на сегодня точки. Слышала, как хлопнула дверца. Как авто проехало еще несколько метров — видимо, чтобы занять свое место в гараже.

Сверившись с часами, я чуть было не выругалась вслух. Оставалось чуть больше двух часов, прежде чем за мной явится отец. Это время мне полагалось провести в машине, потратив на поиск необходимого лишь последние полчаса. Идти сейчас — чистое самоубийство, но в половине третьего ночи роскошный особняк, что располагался так же, как и театр, на третьем уровне, уже должен был спать.

Тело затекло, мышцы после выступления невероятно болели. В последние недели я слишком мало времени уделяла тренировкам, все больше помогая отцу. Мы обустраивали новое логово в канализационных шахтах, потому что к прошлому убежищу наши активисты умудрились привести хвост из военных, а логово было необходимо.

Не только затем, чтобы устраивать собрания и разрабатывать очередной план по нанесению несокрушимого удара верглавнокомандующему Федерации, но и потому, что многим активистам просто-напросто негде было жить.

Некоторых искали власти за причастность к бунтам, других — лишили работы, а значит, и дома имситы, желающие сократить штат, чтобы увеличить доход за счет зарплат. Прятались там и просто бедняки, по тем или иным причинам оказавшиеся на улице. Мы никого не выгоняли, всем находили занятия и давали кров и пищу, а они в благодарность помогали нам, чем могли.

Кто-то информацией, другие — знаниями, а большинство просто вели хозяйство, взвалив на себя командование толпой. И мы действительно держались вместе. Потому что человек — это не просто слово. Потому что только вместе мы могли попытаться исправить хоть что-нибудь.

Два часа не прошли — пролетели. Так было всегда: когда очень сильно не хочешь, чтобы время пришло, оно летит без оглядки, приближая то, к чему ты еще пока морально не готов, но в этот раз, несмотря на нервозность, я была готова.

Точно помнила, что на ночь машину не запирали — характерного щелчка я не слышала, — так что из летного авто я выбралась без применения деактиватора. Приоткрыла багажник, замерла на доли секунды и выскользнула в непроглядную темноту, теперь полагаясь исключительно на свою память.

План особняка собирали буквально по частям. Кому-то из активистов удалось побывать здесь лично — в качестве дополнительного обслуживающего персонала на роскошных званых вечерах. Другие — такие, как Дейра, — попадали сюда обманом, чтобы пробраться на второй этаж к спальням, а точнее в одну конкретную спальню.

Я бы так не смогла. Моя ненависть была выше «такого», даже если это требовалось для общего дела.

Переобувшись в пуанты и слегка размявшись, я ступила на каменный пол.

Сегодня верглавнокомандующий прибыл в театр на серебристом летном авто, так что до двери, что соединяла огромный гараж с особняком, мне нужно было пройти не меньше десяти метров. Длинный коридор в обычное время не охранялся — только если в доме находился кто-то лишний, так что его я преодолела без проблем.

Очень сильно надеялась, что ребятам через камеры меня сейчас видно и они активно заменяют онлайн трансляцию на фотографии, сделанные с этих же камер. Если это не так, охрана, занимающая две комнаты на первом этаже, обнаружит меня в два счета, и тогда…

Пиши пропало.

Сделав глубокий вдох, я задержала дыхание и скользнула в кромешную темень огромного холла. Высокие потолки, отделанные золотом стены, всевозможные произведения искусства. Все это я видела только на фотографиях, как и лестницу, что полукругом уходила на второй этаж.

Ступала беззвучно, ни в коем случае не опираясь на стопы целиком. Пол первого этажа был насквозь пронизан тонкими вибрирующими линиями датчиков, которые незамедлительно реагировали, если область соприкосновения была больше определенной площади. Такая «неабсолютная» защита возникла из-за домашней кошки семейства, а, как известно, кошкам закон не писан. Где хотят, там и гуляют. В том числе и в холле.

Пока поднялась на второй этаж, на лбу, на висках появилась испарина. Чувствовала, что вспотела от страха. Все-таки я понимала, что фактически нахожусь в логове зверя, который нашей встрече совершенно точно будет не рад, но отступать была не намерена.

Всего один коридор и четвертая дверь по левой стороне. Сердце стучало набатом, губы высохли, а я упрямо шла вперед, прислушиваясь к каждому шороху. Если верить той же Дейре, двери здесь не запирали на ночь, но изогнутую полумесяцем дверную ручку я все равно поворачивала с особой осторожностью.

Здесь. Именно здесь, в этих комнатах, обосновалось чудовище, не ведающее ни жалости, ни сострадания, ни чести, однако отвлекаться было нельзя. Отчаянная мысль растворить собственную капсулу в графине с водой показалась малодушной. Это для меня смертельная доза, а у него разве что несварение на денек вызовет, так что, не теряя времени, я прошла к письменному столу.

Толстый ежедневник в черной кожаной обложке лежал на самой середине столешницы. Еще не веря в собственный успех, я прикоснулась к нему дрожащими пальцами и мотнула головой, отгоняя наваждение.

Миниатюрная камера ифона позволяла не только быстро сфотографировать расписание ненавистного имсита, но и сразу же отправить кадры на почту для того, чтобы, если меня поймают, задание так или иначе было выполнено. Эту почту было не отследить. Автоматическая рассылка перенаправляла письмо на разные адреса, никак не связанные между собой. Наш Джаспер — гений, и этим все сказано.