Читать книгу "Наука логики. С комментариями и объяснениями - Георг Гегель"

Главным его методом стала диалектика: так в античности называли искусство рассуждать в присутствии собеседников и спорить. Но если в античности это было лишь одно из словесных искусств, то для нашего философа диалектика сделалась методом познания самых общих закономерностей природы и общества. Как получается, что мир резко меняется и при этом остается в целом тем же? Почему в природе господствуют законы, но вместе с тем сама жизнь природы или человека непредсказуема? Как наши схемы и обобщения, с помощью которых мы познаем мир, соотносятся с его действительной жизнью, которая вовсе не схематична? Диалектика должна была дать ответы на эти здравые и насущные вопросы.

В ней появляются свои сюжеты, например, «снятие» или, вернее сказать, «отсрочка» – преодоление противоречия тем, что создается новая точка зрения на это противоречие, новый способ отношения к нему. Появляются также свои персонажи, скажем, Господин и Раб: если Господин жертвует собой ради общего блага, то Раб – ради Господина, но именно поэтому Раб может стать центральной фигурой в истории, от него зависит сохранение в ней чести. Есть в диалектике и свои драматические мотивы, и речевые штампы – одним словом, это наука о том, что жизнь – не театр, а театральное училище, природе и обществу еще надо научиться, благодаря философии, правильно и последовательно играть свои роли.

В 1820-е годы Гегель становится не только общенемецкой, но и общеевропейской знаменитостью. Конечно, он не собирает площади, как Шеллинг в склонном к театральности Мюнхене, но если кто-то приходит на его лекцию, то потом рассказывает об этом сотням людей в личном общении или в газете. Гегельянство стало одной из общеевропейских мод: можно было только удивляться, почему сложные и непонятные рассуждения этого мыслителя вдруг стали звучать по всей Европе в светских гостиных, министерских кабинетах, а то и на революционных площадях. Сам Гегель чем дальше, тем больше опасался прямого приложения своей философии к делу, напоминая, что осмотрительность должна обуздывать энтузиазм, а созерцание – воспитывать проницательность. Но гегельянство стало учением о том, как можно радикально изменить обстоятельства своей жизни, а то и саму историю. Известное изречение философа «Все действительное – разумно» означает вовсе не то, что неразумные события не могут происходить, но что только разумное основание действия в окружающем мире может объяснить это действие. Тогда разум может заново разыграть драму истории и сделать ее лучше.

В 1830 году Гегель становится ректором Берлинского университета и ревностно принимается за совершенствование исследований на всех кафедрах. Философия для него была главным вдохновением для экспериментальной науки: ведь она объясняла, почему эксперимент не просто дает результат, но и имеет смысл, учит правильно стратегически мыслить, а не только правильно наблюдать. К сожалению, счастье амбициозного ректорства длилось недолго: в августе 1831 года в Берлине началась холера, и Гегелю посоветовали переждать эпидемию в карантине. Но ему трудно было жить вдали от этого города; и когда 1 октября начался новый семестр, философ велел везти его прямо в университет. Гегель думал, что пик эпидемии прошел и встречи с родными слушателями будут еще долго его радовать. Но 14 ноября 1831 года он умер, оставив идеи и тексты, волнующие нас сразу, как только мы приступаем к их чтению.

Александр Марков

Наука логики

«Науку логики» Гегель написал в бытность ректором Нюрнбергской гимназии, с целью доказать, что наше мышление – не просто обобщение наблюдений, а столь же необходимая часть мироздания, как природа и история. Мы мыслим потому, что сам наш ум не может не раскрыться как чистая способность мышления, научив нас быть ближе к общему смыслу мира. Единственное, на что сетовал Гегель – что люди часто смешивают мысль то с природными впечатлениями, то с подсказками своего языка. Поэтому нужно создать науку, которая докажет, что опыт встречи с природой и переживание смысла слов не образуют наше мышление, но, напротив, следуют из его строения.

Гегель упрекал прежнюю, формальную логику в том, что она не живет теми идеями, которые обсуждает. Например, она вскрывает противоречие между двумя утверждениями. Но может ли она пережить противоречие как драму, трагедию или просто как недоразумение, сюжет для небольшого рассказа? Новая, диалектическая логика, утверждает философ, научит жить идеями, жить как в лучшем романе, и, в конце концов, приведет весь мир к счастью.

Главная задача «Науки логики» – научить мыслить не только отношения между вещами, но и содержание вещей и состояний. Скажем, старая логика утверждала бытие в противоположность небытию, выводя свойства бытия из этого противопоставления. Но, говорит Гегель, конфликт «бытия» и «небытия» принадлежит частным наблюдениям: абсолютное бытие, как и абсолютное знание, умеет само учредить собственное небытие и само его отменить. Оно реализует свои возможности прежде того, чем поймет, в каких отношениях и с чем состоит. Поэтому, перед разговором о тождествах и различиях, надо разобраться, как устроена реальность, предшествующая привычным нам коллизиям.

Можно читать «Науку логики» как большой роман, в котором Становление (взаимная жизнь Бытия и Небытия) становится Наличным Бытием (Dasein), примерно так же, как подросток – взрослым, а пылкий влюбленный – умудренным годами семьянином. Но этот труд можно прочесть и как великую книгу об интуиции, благодаря которой мы можем отвлечься от расхожих суждений и научиться мыслить самую суть самых сложных обстоятельств.

А. БЫТИЕ

Бытие, чистое бытие — без всякого дальнейшего определения. В своей неопределенной непосредственности оно равно лишь самому себе, а также не неравно в отношении иного, не имеет никакого различия ни внутри себя, ни по отношению к внешнему.

 Иное – понятие, противопоставленное понятию «одно». Не следует путать «иное» и «другое»: за другим может следовать третье, четвертое, одно может сочетаться с другим или не сочетаться. Тогда как иное абсолютно, и своей абсолютностью подтверждает единичность «одного». Гегель говорит, что бытие не может иметь «иного» в строгом смысле слова, потому что это иное тоже «будет», а значит, будет бытием, а не небытием.

Если бы в бытии было какое-либо различимое определение или содержание или же оно благодаря этому было бы положено как отличное от некоего иного, то оно не сохранило бы свою чистоту.

Бытие есть чистая неопределенность и пустота. – В нем нечего созерцать, если здесь может идти речь о созерцании, иначе говоря, оно есть только само это чистое, пустое созерцание. В нем также нет ничего такого, что можно было бы мыслить, иначе говоря, оно равным образом лишь это пустое мышление. Бытие, неопределенное непосредственное, есть на деле ничто и не более и не менее, как ничто.

 Пустота у Гегеля никогда не означает просто отсутствия вещей. Скорее, это ближе нашему выражению «свободное место», что можно понять и как освобожденное, и как предоставленное для дальнейшего заполнения. Квартира свободна, когда из нее съехали прежние жильцы, и когда она ждет новых жильцов. Так и бытие: оно абсолютно, поэтому стоит выше любых качеств, но оно открыто тому, чтобы в нем реализовались самые разные вещи, чтобы всё что угодно «было». Ничто – это, как скажет Гегель ниже, «совершенная пустота», поскольку мы не только не можем его увидеть, но и не можем ничего о нем утверждать.