Читать книгу "Пыль всех дорог - Наталья Ракшина"

— Ну че, начальник, давай, жми!

Судя по невинным круглым глазам обладателя ехидного голосишки, он тоже представил все в красках и загорелся идеей великолепной шалости.

— Не дождешься. — Мрачно подтвердил майор.

— Ха! Тогда ищи цыпу с хатой! — Фыркнул Диген, продолжая относительно бесполезные поиски пыли: уборка номеров в отеле была на высоте.

Валентин поморщился. Домофей смотрел много сериалов на полицейско-криминальную тематику, а потому порой увлекался и сыпал такими словечками, что хоть беги, хоть святых выноси — не спасешься.

Запереть бы его в номере на все две недели… Да бесполезно это: для домофея нет преград в любом доме. Пусть на Земле он утратил способность становиться невидимым, но договариваться с домом умел исправно.

И не только с домом!.. На третий день пребывания в славном городе Сухуме домофей успел стать своим в знаменитой Брехаловке на набережной Махаджиров, и даже обзавелся там собственной кружкой — уже к пятому дню посещения.

Если вы не пили кофе в Брехаловке — значит, не были ни в Сухуме, ни в Абхазии. Когда-то знаковое место носило название «У Акопа», по имени знаменитого абхазского баристы, Акопа Балаяна. Кафе знаменито не только самым вкусным кофе, но и посетителями, включая руководство Абхазии и приезжих гостей, в том числе — первых лиц России. Не стоит и говорить о том, что домофей предварительно вычитал все это в Интернете и хвастливо заявил Ковалеву, что его персональная кружка непременно появится в кафе. Так и произошло.

Диген также провел блестящие переговоры с местным населением по поставке абхазской аджики и домашнего вина в свой ресторан. Ковалев стал свидетелем фрагмента заключения сделки, когда выискивал подопечного на рынке Сухума. Подопечный оживленно общался с колоритным дедулей, возраст которого определению не поддавался: то ли ему семьдесят лет, то ли девяносто восемь, не поймешь. Общение происходило под дегустацию неких продуктов из разных бочонков с краниками.

— Так… — протянул лже-Шехирев, протирая очки и причмокивая губами, — краситель… ароматизатор… диоксид серы…

— Да ты что, дорогой! — Обиделся дедуля. — Чистая «Изабелла»!

— Не чистая, дед, и никакая Изабелла там ни попой не сидела, ни ножкой не стояла. Давай-ка из другого бочонка!

Критика постигла содержимое и другого бочонка тоже. И третьего, и четвертого, в разной степени. Ковалев уже начал опасаться, не закончится ли дегустация международным скандалом, а Дигена придется спасать, но инцидент завершился миром.

— Знаешь, что, дедушка?.. Дай-ка мне попробовать другого вина.

— Это, какого же другого, дорогой? — Уточнил дедушка, недовольно приглаживая усы.

Домофей хитро прищурился.

— А того, что у тебя для себя стоит. Под прилавком.

Можно спорить, можно возмущаться, но истина для вина одна: многие, кто производят сей продукт, делают это в трех категориях: на продажу, на свадьбу, и — для себя. Похоже, домофей был подкован в данном вопросе, хотя удивил майора в очередной раз: за все годы знакомства и плотного наблюдения Валентин ни разу не видел, чтобы Диген употреблял спиртное. Кофе — да, ежедневно литрами, но все прочее — ни-ни!

Через пять минут стороны расстались, ударив по рукам и, кажется, весьма довольные друг другом.

— Учись, начальник! — Важно проговорил домофей. — Может, в работе пригодится!

— Слушай, ушастое нечто! — Процедил сквозь зубы Ковалев. — Если еще раз назовешь меня на людях «начальником», спать будешь на балконе или в сортире!

— А «товарищем начальником»?..

— Нет.

— А…

Свирепый взгляд майора стал исчерпывающим ответом, и шутник на время успокоился. Но ненадолго. Впрочем, у Валентина давно выработался условный иммунитет к словесным эскападам домофея, не в пример другим сотрудникам известной лаборатории.

К холодному в конце мая морю Диген остался равнодушен, ибо не умел плавать, и вряд ли смог бы освоить этот навык, будучи в искусственно наведенном образе чужой внешности, а вот Новоафонская пещера пришлась ему по душе, равно как и Отапская пещера, и пещера Абрскила. Прим. авт.: речь идет о двух пещерах в селе Отап, менее грандиозных, чем Новоафонская, но от этого не менее интересных и впечатляющих.

Вообще для Дигена вся поездка стала развлечением: и Гегский водопад, и озеро Рица (где он выклянчил рецепт чебуреков), и Долина семи озер, и Кодорское ущелье… А еще он успел поругаться с местной молодежью на пляже в Пицунде, довести до истерики цыганку с попугаем, которая навсегда зареклась гадать и попрошайничать, а также — был изгнан из пяти заведений общепита, где пытался устроить проверку по примеру одной очень известной телепрограммы. Так что Ковалеву пришлось-таки подключаться и спасать подопечное существо из другой реальности от цепких рук продавцов шашлыка.

Отпуск Дигена удался на славу. Майор же подустал, а потому несказанно обрадовался, когда в одно прекрасное солнечное утро раздался звонок сотового, а следом — отзыв из того самого утомительного отпуска. По телефону выяснять подробности не принято, значит, пора ехать домой, и быстрее.

Пермь встретила сероватым небом в клочьях облаков и прохладным гадским дождичком. Что ж, июнь на Урале и не на такие подарки щедр, бывают и сюрпризы в виде снега. Самый известный снегопад в Перми случился аж в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году, третьего июня, когда толщина снежного покрова достигла пятнадцати сантиметров, а температура упала до минус трех градусов по Цельсию…

Сейчас на календаре было десятое июня две тысячи семнадцатого — год минул с тех самых событий, когда строгая необходимость заставила руководство Ковалева перейти к решительным действиям в отношении другого объекта наблюдения, Марины Скворцовой, владелице частной школы фехтования для детей…

… а по совместительству — той, кто дважды побывала в смежной реальности Лангато, вернулась оттуда живой, здоровой, и без ущерба для психики. В первый раз это произошло довольно давно, почти четырнадцать лет назад, и отнюдь не по воле девушки Марины, тогда еще не владелицы частной спортивной школы, а всего-то выпускницы педагогического университета. Понадобился одном мерзавцу «зеркальный» двойник из другого измерения, а двойником тем оказалась… Марина. Тренер в детском летнем лагере, мастер спорта и — любитель исторического фехтования. Унесла она ноги из королевства Озерный Дом и вообще из Лангато не так легко, вернулась домой и попала под наблюдение соответствующих структур, давно ведущих разработку технологий перемещения между мирами, а также контролирующих эти перемещения.

Жила себе Марина Скворцова, жила… Вышла замуж, родила дочь Дашу, развелась, открыла собственный бизнес… Так продолжалось бы и дальше, без всяких скитаний по другим мирам, если бы не стечение обстоятельств: во-первых, мерзавец из прошлого оказался жив, и планы на Марину Скворцову имел не слабые, а во-вторых — пропал сын заведующего лабораторией ментального трекинга, Альберта Ивановича Таипова. Леша исчез на глазах у родителей во время завтрака, совершив спонтанное перемещение в тот самый мир, который был родным для его отца, «бродяги» по имени Берт-Таи, ставшего Таиповым уже на Земле. Мальчик имел третью группу крови, но гены Путешественника были сильны, а значит, Леша вполне мог вернуться — если бы знал, как управлять своим даром…